— Надеюсь, господин судья, вы позволите мне в свою очередь задать вам вопрос. Если предположить, что убийца — Сиди-Коко, то что могло побудить его совершить это преступление?
— Желание завладеть деньгами, которые были спрятаны в комнате управляющего.
— По-моему, та же самая причина и побудила Праделя совершить убийство.
— Нет-нет! Этого невозможно допустить! Чревовещатель — всего лишь ничтожный акробат, у которого порой нет и нескольких су, а Жорж Прадель — племянник миллионера.
— Но разве он сам также миллионер? Есть ли у него хоть что-нибудь свое?
— Не думаю. Домера разбогател посредством торговли, а сестра его была очень бедна… Впрочем, я могу сообщить вам, что он ничего не жалеет для своего племянника и щедро тратит деньги на его удовольствия.
— Знакомы ли вы с этим молодым человеком?
— Нет, мне никогда не приходилось встречаться с ним, но я часто слышал отзывы о нем, и всегда самые лестные. По словам Домера, у него золотое сердце.
— А в моей служебной практике, — возразил Жобен, — мне не раз приходилось встречаться с людьми, которые пользовались глубоким уважением до той самой минуты, пока с них не спадала маска. Итак, повторяю, что мой вывод вполне логичен… Чтобы убедить вас, мне недостает только материального доказательства, которое, как я предчувствую, скоро будет у меня в руках.
Разговор этот был прерван приходом доктора Гренье. Извинившись, что он так долго заставил себя ждать, молодой врач спросил, можно ли приступить к вскрытию тел, сообщив при этом, что он захватил с собой все необходимые для операции инструменты.
— Да, — ответил следователь, — прежде всего мы должны узнать, как скоро после ужина жертвы были убиты.
Жандармы перенесли тело Ландри в людскую и положили его на стол; один солдат со свечой в руке светил доктору, который, подвязавшись передником, засучив рукава и вооружившись скальпелем, приступил к делу. Было восемь часов вечера.
— Ну, дорогие мои гости, — сказал Фовель, обращаясь к следователю и судье, — здесь нам, кажется, больше делать нечего, а потому прошу вас пожаловать ко мне: ужин, наверно, уже остыл.
Предложение это было принято.
— Так вы отказываетесь идти с нами, Жобен? — спросил следователь.
— Да, отказываюсь, — отозвался полицейский. — Мне теперь не до ужина! Я не успокоюсь до тех пор, пока не найду подтверждений своей догадке. Приятного аппетита, господа!
— А вам успеха, Жобен!
— Извините, пожалуйста, — сказал полицейский, — я задержу вас на минуту. Не могли бы вы, господин судья, показать мне комнату, в которой, по-вашему, ночевал лейтенант?
— Мы точно знаем, что он провел ночь в этой комнате, потому что нашли там портсигар, оставленный Праделем.
— Неужели? Отчего вы думаете, что это его портсигар?
— Во-первых, на нем буквы «П» и «Ж», а во-вторых, в нем оказались визитные карточки и письма. Сомнений быть не может.
— Письма! — прошептал Жобен изумленно. — Браво! Это сверх всякого ожидания! Письма — это главный козырь в моей игре!
Ривуа взял свечу в подсвечнике и провел Жобена в Красную комнату, где и оставил полицейского, еще раз пожелав ему успеха. Оставшись один, Жобен осмотрелся. Прежде всего он подошел к мраморному камину и зажег свечи в канделябрах. Комната ярко осветилась. Полицейский осмотрел, как была измята постель, потом провел по ней рукой, чтобы убедиться, лежали на ней или умышленно смяли руками.
— А ведь негодяй действительно лежал, — пробормотал он, — несмотря на то что собирался совершить убийство. Сильный характер!
На мраморном ночном столике Жобен заметил пепел от сигар.
— Он курил, вместо того чтобы спать, — продолжал полицейский, — обдумывал свой кровавый план…
Жобен взял графинчик с ромом и посмотрел на свет.
— Недостает целой трети, — сказал он. — Он выпил рюмок пять! Ему хватило и этого… Другой бы для храбрости осушил этот графинчик до дна!
Заметив портсигар, Жобен схватил его и принялся внимательно осматривать.
XVII
— Какой красивый! — заметил сыщик. — И как пахнет! Как волосы женщины… С каким вкусом оттиснуты начальные буквы… Конечно, куплен в самом шикарном магазине.
После минутного молчания Жобен продолжал:
— Несмотря на все свое присутствие духа, он, наверно, был очень растерян, раз оставил здесь портсигар… Посмотрим, что в нем.
Жобен открыл его и начал перебирать карточки и письма. Там было всего три конверта, подписанных одной и той же рукой. На первом значилось:
«В Алжир, лейтенанту из Гавра».