После захвата Кустаная белыми он был арестован в одном из поселков и доставлен в организовавшийся комитет «народной власти», который и отправил его в тюрьму, где бывший матрос просидел около десяти месяцев. Здесь, в застенке, заболел сыпным тифом. Был приговорен к расстрелу. Внезапное восстание красных партизан принесло ему свободу.
Освободившись из тюрьмы, Грушин сразу же включился в дела повстанцев, был избран членом реввоенсовета и председателем Чрезвычайной следственной комиссии. Но его и других партизан ждала трагедия. Командующий краснопартизанской армией авантюрист Жиляев не подчинился решению реввоенсовета послать одну группу на Орск на соединение с Красной Армией, а другой группой наступать на Троицк. Он развел демагогию, упустил время и оставался в городе, обещал «на месте дать отпор врагу и преследовать его до Троицка». Он мечтал о создании «трудовой республики»[2] с центром в поселке Боровском.
Тем временем Колчак направил на подавление восстания отборные силы. О значении, которое он придавал данной карательной операции, можно судить по тому, что руководство ею было возложено на полковника Сахарова, будущего генерала и военного министра Колчака.
Восьмого апреля белогвардейцы после сильного артиллерийского обстрела пошли в атаку. Кустанайцы мужественно дрались с колчаковцами, геройски обороняли город три дня. Однако Жиляев самоустранился от руководства обороной, все эти дни отсутствовал в штабе и появился лишь накануне отступления партизан из Кустаная.
Под нажимом членов Совета он вынужден был отправить отряд в 400 человек под командованием Тарана на поселок Семиозерный для очистки путей от белых.
С отрядом уехал и Грушин. Превосходящие силы противника вечером 10 апреля вошли в город Кустанай и учинили кровавую расправу. Через несколько дней в Шолаксае отряд Тарана догнал Жиляев с остатками партизан. Встал вопрос, куда держать путь. «Таран предлагал идти на Тургай, где сохранилась Советская власть, и через него пробраться на Туркестанский фронт для соединения с Красной Армией»{40}. Но в пути Жиляев с отрядом повернул обратно, в поселке Сундуки разгромил сотню карательного отряда, помчался на Боровское, в родные места; но через несколько дней его атаковали превосходящие силы врага, и он вынужден был в беспорядке покинуть Боровское и направиться на соединение с отрядом Тарана. Между тем отряд Тарана, оставленный Жиляевым без продовольствия, испытав тяжелые лишения, подходил к Тургаю, не зная, что там уже произошел контрреволюционный переворот. Алашордынцам удалось арестовать Тарана, обманным путем разоружить его отряд и повести под конвоем в г. Атбасар, чтобы выдать партизан белым — на верную гибель.
Но в пути, узнав о приближении к Тургаю второго партизанского отряда, алашордынцы бросили партизан и убежали к своим. «Дальше, — пишет Грушин в своем докладе президиуму Челябинского губернского комитета РКП(б), — мы решили разойтись по разным направлениям. Я пошел на поселок Савинский, где был арестован и под конвоем доставлен в Атбасар. Имея поддельный документ на имя Смирнова, беженца-солдата, отпущенного на 6 месяцев, я кое-как отмотался. Еще даже получил из комитета беженцев пособие 8 рублей, уехал из Атбасара в деревню Притычная, откуда пробрался до Кокчетава, а потом на Петропавловск, где прожил неделю. В это время Красной Армией было взято Мишкино, и я решил во что бы то ни стало пробраться туда через фронт, до Кургана. Как раз кто-то разоружил чешский караул, заподозрили подводчиков и меня арестовали, всыпали 25 и, не найдя улик, отпустили на другой день. Приехав в поселок Сычевский, я отдал лошадь, а сам, чтобы еще не влетело, отправился в село Покровское, где и скрывался у крестьян до прихода товарищей. Затем явился в штаб дивизии. Дал честное слово работать до тех пор, пока все белогвардейская сволочь не будет уничтожена…» Очевидно, именно эта решимость и привела Грушина на пост председателя Кустанайской губЧека.
Несколько забегая вперед, следует сказать, что Грушин после работы в ЧК посвятил себя журналистике, был редактором ряда газет в Кустанае, Оренбурге, Ленинграде, Гомеле, Махачкале. Им написано много статей, выпущено несколько брошюр на общеполитические темы. Еще в 1922 году, работая редактором оренбургской газеты «Степная правда», он издал брошюру «История Жиляевского восстания», посвященную третьей годовщине этого события. Он писал тогда, что «Летунов и Миляев были душой восстания, но Жиляев, воспользовавшись тем, что они не претендовали на роль «главкомов», объявил себя главнокомандующим и так упрочил за собой это название» …К сожалению, Грушин допустил ряд неточностей и искажений. Впоследствии Грушин учел замечания, сделанные в 1927 году в докладе о партизанском движении в Кустанайском уезде одним из руководителей А. Н. Кальметьевым, и соответствующим образом отредактировал книги «Красные партизаны Кустаная» и «Борьба за власть Советов в Кустанайских степях»…
2
«Трудовая республика» — по понятиям Жиляева, своего рода кулацкая «автономия» от центральных властей.