В тот первый день моя работа заключалась в заклеивании приготовленных к отправке конвертов. На другой день мне дали что-то переписывать с карточек в анкеты. Этот и два последующих дня были для меня самыми тяжелыми и ответственными. Я понимал, что данное мне поручение — это проверка моей пригодности к работе. А она явно не клеится. То и дело я порчу одну анкету за другой, сажаю кляксы, от пера летят брызги. Я волновался, обливаясь крупными каплями пота. Вдруг осенила мысль — ведь я же делаю не ту работу, на какую был приглашен. Иду к Журавлеву и говорю, что с моей работой произошло какое-то недоразумение.
— Вы мне говорили, что ЧК борется с контрреволюцией, но я этого не вижу. Заставили меня переписывать анкеты. Вы что, всурьез говорили со мной или просто смеялись, когда спрашивали, желаю ли контру бить? Я здесь контру не вижу, а если и увижу, то ее пером не прошибу.
— Ишь ты какой быстрый! Контру-то, прежде чем бить, надо разыскать и поймать. Ты скажи проще, что писарская работа тебе не по плечу. В двухклассном училище тебя, по-видимому, не научили грамотному письму. Ну, а что касается нашего разговора о работе в ЧК, то я тебе говорил вполне серьезно. Только вот ты и тут слово переврал, вместо того, чтобы сказать «всерьез», ты говоришь «всурьез». Ты следи, брат, за своей речью.
Журавлев вызвал караульного начальника и, показывая на меня, сказал:
— Возьми к себе в отделение паренька, подучи, и он будет хорошим бойцом.
Примерно через час я получил винтовку. Со следующего дня начались в отделении занятия по изучению ее материальной части. Я был на седьмом небе. Все дни ходил с гордо поднятой головой, думая про себя: «Вот это настоящая работа! Берегись контра!» Но и на этот раз судьба зло подшутила надо мной. Примерно через дней десять я заболел сыпным тифом и вышел из строя на целых шесть месяцев. На этом закончилась моя чекистская карьера[7]. Будучи в госпитале, я узнал, что в Кустанае организовался коммунистический союз молодежи…
1 августа 1920 года в селе Русское организовал ячейку РКСМ и был избран ее секретарем. В октябре 1920 года был принят кандидатом в члены РКП(б), а 20 декабря, в день образования ВЧК, переведен в члены партии. В конце 1920 года на районной комсомольской конференции избран членом Боровского райкома РКСМ и оставлен на работе в аппарате райкома сначала в качестве инструктора, а потом заведующего политпросветотделом…
В период работы в Боровском учился в трехмесячной межрайонной совпартшколе. Никогда не забуду, как во время перемены один из слушателей рассказал, что он только что встретил своего односельчанина, бывшего красного партизана, который не позже как два дня назад поехал в поле за сеном и по дороге встретил беляка, поровшего его в 1919 году плетью… Когда товарищ сказал, что этим беляком является бывший начальник Александровского почтового отделения Поздняков, убежавший вместе с белыми, я едва не лишился чувств. Товарищи… не поняли, что со мной случилось. А случилось самое обыкновенное. Я услышал имя подлеца, передавшего в руки карателей в начале мая 1919 года моего отца…»
Рассказ Я. В. Вострикова заинтересовал меня. Я решил найти дело Позднякова. При помощи Якова Васильевича мне удалось разыскать в Оренбурге старого чекиста Ф. И. Казакова, имевшего непосредственное отношение к делу.
Федор Иванович писал: «В Боровское политбюро Кустанайской Губчека летом 1922 года поступили сведения, что в селе Введенском появился интеллигентный человек, который интересуется историей подготовки жиляевского восстания, ее руководителями из села Введенки, экономикой крестьянских хозяйств и настроением крестьян. Начальник политбюро Яковлев поручил мне выехать в Введенскую волость для проверки этой личности. Когда я приехал туда, в волисполкоме уже было известно, что фамилия появившегося в селе человека Поздняков, что он следует из Усть-Уйской станицы в Кустанай и ищет знакомых среди учителей. Немного позже выяснилось, что этот самый Поздняков был в 1919 году начальником Александровского почтово-телеграфного отделения. Я вспомнил, что он муж моей учительницы Александровского двухклассного училища Стадухиной Марии Михайловны, дочери станового пристава в г. Кустанае. Поздняков населению Александровской волости был известен как активный прислужник белогвардейцев. С помощью купцов Александровки Васянина, Гудова, Тимина и других он по телеграфу сообщал колчаковцам о планах красных партизан. Поздняков был задержан мною и доставлен в Боровское политбюро. Следствие установило, что Поздняков бежал с белыми за границу, а затем пробрался в Советскую республику с разведывательной целью. В то время по уездам Кустанайской губернии рыскали банды. Оживало и кулачество, прислушиваясь к вестям о намечаемых походах белых из Китая через Сибирь. Почти в каждом селе притаились эсеры. Буржуазия, кулачество, эсеры знали, что недобитые генералы, ушедшие за границу, концентрируют свои силы, готовят поход против Советов. И в это время как раз появляется провокатор Поздняков, имевший авторитет среди купцов, дворян, торговцев и местных эсеров. Ведь тогда телеграф был только в Александровке, даже в Боровском его не было. А Поздняков был ряд лет начальником крупной почтово-телеграфной конторы… Вскоре Поздняков был этапирован в Кустанайскую губЧК и на этом мое участие по его делу прекратилось…»
7
Я. В. Востриков, будучи первым секретарем Клетского райкома партии Сталинградской области, в январе 1937 года был мобилизован Центральным Комитетом ВКП(б) и направлен на работу в НКВД СССР. Награжден нагрудным знаком «Почетный чекист». Участник Великой Отечественной войны.