– Благодарю тебя, друг Мерчисон, — отозвался Приликла. — Похоже, у меня что‑то разладилось в работе головного мозга.
– Все может быть, — сочувственно проговорила патофизиолог, — потому что у меня мозг тоже больше чем наполовину уснул.
– И у меня, — буркнула Нэйдрад.
Конвей, гнавший от себя мысль о том, как же давно он в последний раз ел и спал, решил, что легче всего подавить зарождающийся бунт подчиненных путем его игнорирования. Он указал на небольшой участок на соединяемой поверхности переднего КРЛТ, расположенный между краем центральной глубокой впадины и наружным краем торца, затем указал на соответствующий противолежащий участок второго КРЛТ.
– Мы можем, — сказал он, — благополучно проигнорировать эти репродуктивные органы у обоих существ, поскольку данный вид соединения имеет временный характер и физиологически независим от слияния ребенка со взрослой особью. На мой взгляд, сосредоточить усилия нам нужно будет на центральной конической выпуклости и противолежащей впадине — именно здесь происходит соединение главных нервных стволов. Затем мы должны уделить внимание вот этому узкому плотному языку, увенчанному грибовидным наростом, который располагается напротив вот этой щели у противолежащего сегмента…
– Этот элемент соединения также жизненно важен, — вмешалась Мерчисон, — поскольку обеспечивает слияние нервных волокон, отвечающих за работу произвольной и непроизвольной мускулатуры, обеспечивающей движения ног обоих КРЛТ, и позволяет всему групповому существу передвигать ногами, так сказать, «в унисон». От нашей работы будет мало толку для группового существа, если у него сохранится объединенное мышление, но при этом часть его сегментов не сможет ходить.
– Друг Мерчисон, — застенчиво проговорил Приликла, — мне кажется, что силы первичного нервного импульса, исходящего от головного сегмента и вообще любого отдельного КРЛТ, желающего произвести движение, вряд ли будет достаточно для того, чтобы сработали соответствующие мышцы по всей немыслимой длине этого группового существа.
– Это верно, — кивнула патофизиолог. — Однако у КРЛТ имеется органический усилитель нервных импульсов, состоящий из сплетения нервных волокон, расположенного непосредственно над маткой, либо в том месте, где у мужских особей прежде располагалась матка. В этой области прилегающие ткани отличаются высокой концентрацией микроэлементов, а в особенности — солей меди. Этот биологический усилитель заботится о том, чтобы амбулаторные мышцы получали направленные к ним сигналы без снижения их интенсивности по всей длине объединенного туловища КРЛТ.
– Третьим элементом, заслуживающим пристального внимания, — проговорил Конвей погромче, дабы предотвратить дальнейшие вмешательства подчиненных в его объяснения, — являются вот эти четыре мышечных лоскута, увенчанных костными крюками, напротив которых на торцевой поверхности первого сегмента расположены четыре выстланных костной тканью отверстия. Это главный механизм соединения между собой отдельных сегментов от головы до хвоста, и в данном случае…
– Кроме того, за счет этого же механизма соединяются между собой хвостовые женские особи и их растущие отпрыски, — снова прервала его Мерчисон. — На ранней стадии развития у отпрысков просто‑напросто нет иного выбора. Но по мере достижения зрелости любой КРЛТ занимает все более и более продвинутое положение в цепочке, и тогда для него становится возможным произвольное отсоединение. На самом деле отсоединение даже может быть необходимо при осуществлении отдельными КРЛТ деятельности, которая напрямую не связана с их пребыванием в составе коллективного существа.
– Это очень интересно, друг Мерчисон, — заметил Привлекла. — Я бы рискнул предположить, что при том, когда такое произвольное отсоединение происходит впервые, должна иметь место довольно сильная психологическая травма. Такое отсоединение, вероятно, аналогично принятым у многих видов ритуалам вступления в зрелость, хотя отсоединение и носит временный характер.
Конвей еще и слова не успел сказать, а Приликла забился мелкой дрожью в ответ на испытываемые его коллегой чувства нетерпения и раздражения.
– Согласен, — сказал Конвей, — друзья мои, с тем, что все это очень интересно, но сейчас у нас нет времени для научных дискуссий. В любом случае после временного отсоединения любой достигший зрелости сегмент КРЛТ всегда возвращается к родителю, а не к… скажем так, к существу, от которого его отделяет семнадцать предков. А мы сейчас имеем дело именно с такой задачей, и если вы не возражаете, давайте сосредоточим на ее решении наши усилия и обдумаем план хирургического вмешательства.
Я буду высказываться, а вы вольны прерывать меня в любое время, — не слишком радостно закончил он.
Однако затем сотрудники прерывали его не слишком часто, и очень скоро стало ясно всем, даже наблюдавшим за дискуссией операторам гравиустановок и командующему флотом Дер‑моду, чье изображение ненадолго, но все чаще появлялось на проекционном экране, что медицинская бригада тоже трудится не покладая рук.
В связи с тем, что Главный Госпиталь Двенадцатого Сектора был центральным учреждением по оказанию первой медицинской помощи в Федерации, производимые там хирургические операции носили скорее лечебный, нежели косметический характер, независимо от того, какого вида существа этим операциям подвергались. Поэтому Конвей испытывал странные чувства и понимал, что примерно такие же чувства сейчас владеют его коллегами: странность положения заключалась в том, что оперировать предстояло совершенно здоровые существа, а цель операции состояла лишь в том, чтобы слегка видоизменить конфигурацию определенных элементов соединяемых поверхностей сегментов КРЛТ. Однако сама по себе операция предстояла далеко не простая.
Большую часть хирургической работы предстояло осуществить на торцевой поверхности второго сегмента. Конический мышечный вырост в основании был слишком широк, чтобы его могли охватить мышцы сфинктерного отверстия первого сегмента. Однако решение этой проблемы во многом облегчалось эластичностью полугибкого мышечного «языка» и элементов, благодаря которым соединялись между собой локомоторные нервные сети обоих сегментов. Центральную глубокую впадину на торцевой поверхности переднего сегмента хирургически расширяли до тех пор, пока не стало ясно, что ее размеров достаточно для того, чтобы «язык» вошел в нее. Затем были наложены укрепляющие швы, призванные предотвратить дальнейшее расширение впадины. Но главные проблемы возникли с четырьмя треугольными мышечными лоскутами, увенчанными костными крючьями.
В целом эти четыре элемента представляли собой главный механизм соединения, за счет которого внушительная масса второго сегмента удерживалась первым, а лоскуты не желали водворяться на места, поскольку крючья не доставали до дна впадин, в которые им следовало попасть.
Удлинение четырех треугольных лоскутов было противопоказано, поскольку при этом бы значительно расширился объем хирургического вмешательства и значительно ослабла бы соответствующая мышечная система. К тому же медики не могли прогнозировать, как скажется такая операция на кровеносных сосудах, которые бы непременно разбухли, и в результате все Четыре лоскута значительно увеличили бы свои размеры после того, как оба КРЛТ пришли бы в сознание. Вместо этого медики сделали слепки со всех четырех крючьев и изготовили новые, искусственные крючья из прочного, биологически нейтрального пластика, снабдив их широкими лентами более тонкого и гибкого пластика в основаниях. В результате получились четыре пустотелые, оснащенные на концах крючьями «перчатки». Затем настоящие крючья немного подточили, «перчатки» натянули поверх них и закрепили скобками и швами.
А потом — потом делать было нечего. Оставалось только надеяться на лучшее.