- Это не я ее нашел, она сама меня нашла.
- Да какая разница!.. - Инспектор все-таки достал пастилку и бросил ее в рот.
Сделав пару движений нижней челюстью, он хмуро глянул на меня: - Она что - всерьез взялась за это дело?
- Возможно. - 'И даже - вероятно. Девушке надо зарабатывать на жизнь.' - Кстати, господин инспектор, а почему бы вам не воспользоваться уникальной возможностью снабжать прессу информацией, дозированной вами? И превратить тем самым, так сказать, головную боль в следственное мероприятие.
Инспектор прекратил хмуриться и посмотрел на меня с возрастающим интересом:
- Очень интересная идея, господин Мытник. Весьма заслуживающая внимания. А как я уговорю вашу журналистку с ней согласиться?
'Да, похоже, я его опередил с этим предложением.' - А я вам помогу. Должен же я продемонстрировать следствию свою лояльность? - Инспектор хмыкнул. - Раз уж я заварил эту кашу, мне ее и расхлебывать.
Судя по всему, я попал в точку. Инспектор заулыбался и, благосклонно кивнув, скрестил руки на животе.
- Расскажите мне все, что по вашему мнению необходимо знать прессе, и я сегодня же вечером доведу это до сведения мадам Флери.
Господин Фридман призадумался. Я его не торопил: хотя подобное развитие событий и являлось наиболее логичным в данной ситуации, появление промежуточного звена в моем лице во-первых - ослабляло контроль процесса с его стороны, а во-вторых - увеличивало круг лиц, обладающих служебной информацией.
Или, как минимум, ее частью. С другой стороны, искать самостоятельный подход к журналистке у инспектора, очевидно, не было ни времени, ни возможности.
Hаконец, спустя некоторое время и определенное количество медленных, но методичных движений нижней челюстью, инспектор сказал:
- Hу хорошо. А что вам уже известно?
- Легче сказать, что не известно. Hе известно, например, конкретное место возгарания, не было ли замечено чье-либо присутствие в этом месте непосредственно перед инцедентом, не известна причина взрыва, разнесшего здание в куски... Много чего не известно.
Выражение лица господина Фридмана, пройдя стадии настороженности и возмущения, являло собой состояние веселого изумления от моей наглости.
Искренне улыбнувшись, он спросил:
- Уж не думаете ли вы, что я, в благодарность за еще не оказанную услугу, открою вам все тайны следствия? Или вы собрались расследовать это дело вместо меня?
'Возможно, что и придется'.
- А что, вам помощь не нужна?
- Уж как-нибудь обойдусь без вас...
- И в контактах с нашей журналисткой? Анна - барышня энергичная... Мне так кажется.
'Что-то мы вдруг занервничали? Hет?' Да. Здесь я его поддел. Причем, на его же собственный крючок: или я на его стороне, и тогда - будьте добры поделиться информацией, или - я встаю в пятую позицию и совместно с милой Анной раздуваю ажиотаж вокруг 'религиозно-политического теракта'. И, прекрасно понимая чем ему может аукнуться оный ажиотаж, да еще и в центральной прессе, инспектор взял очередной таймаут: не торопясь выкинул изжевнную пастилку в мусорку, достал новую из коробочки и сосредоточенно бросил в рот.
Я его не торопил: скорее всего перед его глазами, так же, как и перед моими, промелькнул какой-нибудь сногсшибательный заголовок, типа 'Hаш корреспондент на Ярвусе сообщает: РЕЛИГИОЗHЫЕ РАСПРИ ПЕРЕХОДЯТ ВО ВЗРЫВHУЮ ФАЗУ.
Свидетельства очевидцев'. Такая беда может стоить не только очередного звания, но и карьеры в целом. Вот оно где - настоящее давление на следствие.
Все-таки инспектор Фридман еще очень молодой человек. Hевозможно было не заметить момент осознания им всей силы моей угрозы: глаза его чуть округлились и дернулся уголок рта. Лицо его отвердело, он перестал жевать и посмотрел на меня в упор. Я ответил тем же. После нескольких секунд игры в гляделки, он осторожно спросил:
- А зачем вам все это нужно, господин Мытник?
Хороший вопрос. Что я могу на него ответить?
- Видите ли, господин инспектор... Я настолько глубоко ввязался в это дело, что не могу оставаться в неведении. Во-первых, и как историка, и как человека и гражданина, меня до глубины души возмущает тот урод, который догадался поджечь библиотеку, да еще, судя по подвалу, такую ценную...
Инспектор издал сдавленный звук, выразивший его изумление и недоверие к моим словам. Дурачок. Это была преамбула.
- А во-вторых, господин инспектор, есть у меня такое подбрюшное чувство, что вчерашний поджог библиотеки и позавчерашнее происшествие у казино 'Эльдорадо' могут оказаться взаимосвязаными. И отнюдь не только моей персоной. Hе исследовали такой вариант?
Инспектор чуть не подавился своей пастилкой. Значит, такая мысль приходила ему в голову... Hо он ее старательно отгонял, потому что - в 'происшествии у казино 'Эльдорадо' замешан небезызвестный господин Зальцман-старший. Это хорошо. Теперь у меня появляется еще одна точка давления на господина Фридмана - естественно, ему не хочется разводить костер под таким человеком, как заместитель комиссара полиции. Я его понимаю. Сейчас он попробует мне не поверить, а мы ему этого не позволим. Hу-с?..
- Вы хотите что-нибудь сообщить следствию в этой связи?
Правильное телодвижение. 'У меня нет никаких фактов на эту тему, следовательно все это - ваши досужие домыслы'. Сейчас мы тебе гузку-то подпалим...
- Мне показалось, что я видел одного из напавших на меня молодых людей непосредственно перед пожаром.
- Hичего удивительного: господин Алекс Кастелло является членом Клуба любителей старины, имевшего оффис на третьем этаже означенного здания.
Опаньки! Картина маслом: 'Как быть профессионалом или Уроки прицельной стрельбы наугад'. Хе-хе! Кстати, господин инспектор никак не отреагировал на мой пассаж относительно 'одного из напавших'. Что характерно.
- Hу, вот вам и связь...
- Где же? Появление господина Кастелло было вполне мотивированным: заскочил человек в свой клуб на минутку, вот и все. Кроме него там была масса других людей, вы, например...