Лили наблюдала за происходящим в каком-то оцепенелом замешательстве. В ее мозгу словно перегорело несколько важных предохранителей, и она понятия не имела, что должна чувствовать или
думать, кроме накатывающего чувства тошноты, вызванного теплым, сырым мясом в животе и вкусом крови во рту.
Она повернула голову и посмотрела на парня-азиата.
- Привет. - Сказала она.
Его глаза были закрыты, а на губах все еще играла полуулыбка.
- Меня зовут Лили. - Сказала она. – Во время всего этого волнения, я думаю, нас не представили друг другу.
Какая-то часть ее психики была отстранена от того, что она говорила и делала, как когда ты пьян, а какое-то крошечное трезвое ядро смотрит и удивляется, почему ты выставляешь себя таким уродом, совершенно бессильное вмешаться. Эта отстраненная часть ее психики задавалась вопросом, почему она говорит так чопорно и корректно, как будто пьет чай с королевой.
Во время всего этого волнения, я думаю, нас не представили...? Я серьезно это сказала?
Азиат открыл глаза и посмотрел на нее, его улыбка была оправлена кровью, которая сочилась по его подбородку.
- Я Ким Бу Чжун. - Сказал он мягким, приятным голосом с американским акцентом.
- Что-то я не припоминаю вас в каком-либо профессиональном амплуа. - Сказала Лили. Почему я все еще говорю, как шикарная дрянь? Это реакция на посттравматический стресс или что-то в этом роде?
- Может быть, вы профессиональный обжора, как я и Бьорн, или шеф-повар, как Лиланд?
Ким Бу Чжун пожал плечами.
- Я писатель. - Сказал он ей. - Я подозреваю, что меня привезли сюда из-за книги, которая сделала меня знаменитым.
Лили кивнула, как будто это имело смысл.
Он продолжил.
- Книга была мемуарами о моем дезертирстве из Северной Кореи. - Сказал он. - Каждая ужасная деталь вошла в книгу. Я вырос в голоде. Когда не было урожая, мы съели всех животных. Когда не осталось ни буйволов, ни свиней, мы ели своих домашних кошек, крыс и тараканов, чтобы выжить, и набивали свои животы травой и землей, когда голод доводил нас до этого. Я говорил себе: «Я переживу это».
В юности я заключил договор со своим двоюродным братом, что покину родину любой ценой. Ценой стала его жизнь. Прежде чем китайские власти нашли меня на своей стороне границы, я съел большую часть его тела.
Я говорил себе: «Я переживу это».
- О... - сказала Лили. Она обдумала эту информацию. - Ну, я полагаю, что твое присутствие здесь имеет смысл.
Дверь распахнулась, и вернулся Ученик Искариота.
- Итак, мы снова готовы к работе! - Объявил он громко. Он сделал паузу. - Вот черт, мы оставили инструменты на столе! - Сказал он. - Блять, какой же я идиот! Ты могла бы использовать их, чтобы разрезать свои путы и сбежать!
Лили посмотрела на него.
Затем посмотрела на ящик с инструментами.
Он был оставлен прямо там, в пределах досягаемости... но ни ей, ни Ким Бу Чжуну не пришло в голову проверить его...
И вот теперь безумец с бритвой вернулся, а третье и последнее блюдо вот-вот будет подано.
Она могла бы закричать, если бы вместо этого не начала смеяться.
Лили смеялась, смеялась и смеялась.
В какой-то момент во время ее истерики Ученик произнес последние инструкции, сообщая зрителям, которые вскоре будут наблюдать за происходящим, о том, что должны сделать эти двое.
И хотя она слышала слова совершенно отчетливо сквозь шум собственного пустого смеха, сначала она не могла придать им никакого значения: что-то о преломлении хлеба, вина, плоти и крови... и тот, кто придет последним, будет первым...
Это было просто. Слишком. Смешно.
То, что он сказал, и то, что он имел в виду, сошлось только тогда, когда ее смех стих, а Ким Бу Чжун достал из ящика с инструментами секатор.
Он смотрел прямо на Лили.
- Я переживу это. - Сказал он ей.
Секатор был похож на ножницы и предназначался для подрезки растений, для обрезки мелких веток на деревьях и кустах. Открытые челюсти толстых изогнутых лезвий обхватили
мизинец левой руки Кима, чуть выше костяшки. Затем он сжал рукоятки и с влажным хрустом отрезал его.
Палец упал на стол и слегка изогнулся, когда лег на бок, словно маня Лили подойти ближе.
Ким выругался на своем языке и уронил секатор, высоко подняв изуродованную руку и размахивая ею взад-вперед, словно ее ужалила оса. Вокруг разлетались капли крови, а обрубок кровоточил.
Часть капель попала на голую грудь Лили. Тепло и липкость напомнили ей о единственном парне, которому она позволила кончить на свои сиськи.
Это было воспоминание, которое она до сих пор подавляла. Как и воспоминание о ее хомяке.
На самом деле, отец купил ей этого хомячка в качестве небольшого подарка, верно?
В качестве благодарности и молчания.
Она вернулась к своей нынешней ситуации, когда Ким с грохотом положил секатор на стол.
Кровоточащая левая рука была поднята высоко в воздух, а дрожащей правой он поднял мизинец.
Затем, после небольшой паузы, он сунул его в рот.
Слова, которые Ученик произносил, пока она смеялась, внезапно обрели смысл, отсроченная реакция, как раскат грома после вспышки молнии.
Третье блюдо – их собственные тела!
"...и тот, кто съест меньше всех, проиграет".
Даже учитывая весь ужас прошлых испытаний, когда их заставляли есть дерьмо и живых животных, и даже видя, как Ким жует хрящеватое мясо собственного пальца, Лили не могла в это поверить.
- Вы хотите, чтобы мы сами себя съели? - Спросила она.
Ученик наклонился вперед и заговорил негромко, чтобы не услышали микрофоны.
- О, хорошо. Похоже, что ты меня не слышала, так как смеялась, пока я объяснял! Ага! Не стесняйтесь использовать все, что есть в коробке, чтобы помочь себе, но как только кто-то из вас перестанет есть свои собственные кусочки, я перережу вам горло! - Он хихикнул.
- Кто меньше всех съест, тот проиграл! Так что, как там говорится? Съешь свое сердце!
Лили собиралась сказать ему, чтобы он отвалил. Она собиралась сказать ему, что не сделает этого никогда, никогда.
Но за столом было еще двое с мертвыми, как стекло, глазами, которые проиграли первыми.
Лиланд и Бьорн смотрели в вечность и говорили красноречиво, не проронив ни слова.
Ким перебирал кость между зубами, счищая сырое мясо и отпечатки собственных пальцев, по мере того как она выходила из его рта, и ел ее так, словно это было ребрышко барбекю.
- В наш век вам могут сделать удивительные протезы для ваших конечностей. Не так ли?
Лили потянулась к ящику с инструментами и пододвинула его, высыпав содержимое на стол.
Выбор был невелик, и все инструменты были подержанными.
Когтистый молоток с зажатым между зубьями сухим куском кожи – кожи со светлыми волосками.
Ножовка с красно-коричневыми кусками, прилипшими между зубьями.
Нож для разрезания ковров, покрытый кровавыми отпечатками пальцев.
Похоже, Ким взял самый эффективный инструмент. Лили схватила нож.
Она держала его перед собой.
Острие все еще было острым. Ее охватила нерешительность.
Что отрезать?
Что отрезать?
Что отрезать и съесть?
Пальцы!