Все в Келанне знали Рида и его корабль. Именно так и было. Люди жили среди великанов и чудовищ, и передавали истории о них из уст в уста, подобно поцелуям или болезням – пока эти истории не заполняли улицы, не устремлялись ручейками к великим рекам, а потом, подхваченные их течением – в океан.
Глава 5
Незнакомец в ящике
Хотя Сефия никогда не покидала пределов Оксини, она смогла в последующие два года, почти никогда не встречаясь с другими людьми, путешествовать по лесной части королевства. За те четыре года, что они странствовали с Нин, тетя научила ее искусству выживания в одиночку, и Сефия была вполне довольна своим положением.
В Оксини, благодаря тому, что бóльшую часть королевства занимали джунгли, затеряться в глуши было легко. Сефия поддерживала свое существование тем, что могла собрать, поймать в капкан или подстрелить из лука. Но даже тогда, когда она расставляла силки, плела ловчие сети на омаров или пробиралась с луком по лесной чаще, она училась читать.
Поначалу дело шло медленно – страница за раз. Но постепенно разпознавать буквы и опознавать наиболее знакомые слова стало легче. И все-таки ей требовалось порой несколько минут, чтобы понять значение некоторых слов; она продиралась сквозь сложности фонетики, пробуя кончиком языка каждый звук, прежде чем поставить его на нужное место.
В некоторых местах книги было столько сложных или непонятных слов, что она оставляла попытки разобраться в их смысле и, перелистав книгу, принималась за более легкие пассажи.
Она научилась читать, сидя в кронах деревьев, в пещерах, высверленных ветром, в виду величественных водопадов, срывающихся с отвесных скал, и каждый раз, когда она разворачивала книгу, она проводила рукой по эмблеме, украшавшей обложку, скользя пальцами по ее линиям.
Для нее это стало ритуалом. Две изогнутые линии – это родители. Одна изогнутая – Нин. Сама Сефия – прямая горизонтальная линия. Круг – это то, что она должна сделать: понять предназначение книги, найти тех, кто убил отца и забрал Нин, уничтожить их.
Эмблема помогала Сефии перед тем, как углубиться в чтение, вспомнить отца и мать. Иногда она представляла их сидящими подле нее у рассветного костра, а иногда – на ветвях деревьев, рядом; они водили ее пальцем по странице, помогали ей произносить звуки. Но в действительности их судьбы были окружены мраком, а все относящиеся к ним вопросы пока не получили ответа.
Но однажды, когда ей шел пятнадцатый год, в один летний день все изменилось.
Цветы на лесных прогалинах радовали глаз разнообразием, а деревья только-только покрылись плодами. Сефия лежала в гамаке, привязанном меж деревьев на высоте в восемьдесят футов, а над нею и над лесной подстилкой внизу шумели и поскрипывали кроны деревьев. Мягкие кучевые облака неслись по небу, повинуясь дуновению легкого соленого бриза.
Уложив книгу на колени, она только что устроилась читать и теперь разворачивала фолиант быстрыми уверенными движениями. Перед ней вновь открылся символ, подобный некоему черному оку.
Кончиком пальца Сефия провела по его линиям.
Две изогнутые – родители.
Одна изогнутая – это Нин.
Прямая горизонтальная – она сама.
Круг – то, что ей надлежит сделать.
Пальцы Сефии пробежались по краям обложки, и она открыла книгу на том месте, где лежал похожий на лезвие лист, служивший ей закладкой. Страницы шелестели под ее пальцами. Улыбаясь, она погладила ладонью поле и принялась читать.
Хруст веток отвлек ее. Легко, как птичка, Сефия нырнула внутрь гамака и сквозь густые ветки посмотрела вниз. Звуки приближались: шаги людей, стоны, бряцание рукоятей сабель и стук ружейных прикладов.
Несколько мгновений Сефия внимательно прислушивалась. Судя по шуму, через лес прокладывали путь от пятнадцати до двадцати человек.
Минуту спустя Сефия их увидела: это были сгорбленные, грязные, потные мужчины с покатыми плечами. На них были тяжелые башмаки, и звук их шагов далеко разносился по округе. Восемь из идущих несли на длинных шестах деревянный упаковочный ящик. Это было странное, экзотическое зрелище. С одной стороны, это напоминало королевский паланкин, который несли по лесу; но, с другой, это был обыкновенный большой ящик, закрытый на замок, неоднократно битый и чиненный, с выпиленными по краям отверстиями для дыхания и безо всяких золотых украшений.