Не глядя под ноги я брела в кабинет. Собиралась проверить приобретённые навыки чтения и письма. Эрос просто не мог не сдержать обещание. Выглядел он, и говорил, как настоящий уверенный в себе мужчина. А, следовательно, слово своё держит, чего бы это ему не стоило.
Зажмурившись, представила: гуляю по улице, а за мной двенадцать высоких мужчин под расшитыми золотыми нитями покрывалами, идут, звеня золотыми браслетами. «Гарем должен служить своей госпоже. Красота мужей тоже только для госпожи… Главный муж Лайс будет командовать парадом…»
Представила просторную залу, в которой на велюровых оттоманках возлежат мужья, в полупрозрачных шальварах, кушают щербет и хлопают танцующим в средине комнаты Дариану, Ассиле и Эросу. У танцоров распущены длинные волосы, они изгибаются и кружатся, виляя бёдрами. Вообразила их попытки соблазнить меня откровенными танцами, и расхохоталась, схватившись за живот. «Мужья у меня слишком мужественные для подобного!»
Смеясь, помчалась в свой кабинет. Почти вписавшись в дверной проём, с диким воплем осела на пороге. Мой бедный мизинчик на левой ноге громко хрустнул, не выдержав грубой встречи с косяком. Ногу пронзила жуткая боль. Слёзы градом посыпались из глаз.
— Что случилось, любимая? — почти сразу прозвучал рядом обеспокоенный юношеский голос.
Сквозь слёзы не сразу разглядела Эдварда. Он, в одних боксёрах с распущенными влажными волосами, сидел возле меня на корточках.
— Кажется, мизинчик сломала, — пожаловалась я, боясь даже шелохнутся. И без движений боль в ноге была ужасная.
— Вижу! Сейчас помогу! — Эдвард осторожно подхватил меня на руки, перенёс меня в спальню. Положил на кровать, не тревожа больную ногу.
Близость почти обнажённого Эдварда взволновала меня. Я даже ненадолго забыла о сломанном пальце. Вид его совершенного тела с золотистой загорелой кожей, и длинных светлых волос, которые он закинул за спину, казался крайне соблазнительным. По красоте Эдвард не уступал братьям — ни Дариану, ни Ассиру. «Ужас, у меня пальчик сломан, а я тут на мужчину заглядываюсь! Сравниваю его с другими мужьями… Видно, Бог меня наказал за мечты о гареме! А почему это мечты?! Гарем-то у меня настоящий, и законный — по местным меркам...»
— Будет немного больно, потерпишь? — внимательный взгляд Эдварда пронзил меня насквозь. Покраснела от стыда за свои мысли. В итоге смогла лишь кивнуть, закусив губу. — Не делай так больше! — опустив взгляд, попросил Эдвард изменившимся голосом. Снова кивнула, хотя не поняла, о чём говорил парень.
Присев на кровать, Эдвард взял мою пострадавшую ступню в руки. Зажал её между ладоней и начал вливать свою магию. Ощущения были похожи на те, что я испытала ранее при воздействии магии Эроса, и неуловимо отличались от них. Неожиданно моя внутренняя энергия откликнулась на магию альфы. Побежала быстрее, завибрировала и устремилась к его рукам. На ноге, исцеляемой альфой, проступили фиолетовые искристые линии.
— Что это? — невольно воскликнула я, заметив свечение линий на коже. Моё дыхание участилось, стало тяжёлым.
— Твоя особенная энергия проснулась, — ошарашенно проговорил Эдвард и отдёрнул руки. Моя нога упала на кровать, но боли я не почувствовала. Альфа успел вылечить повреждённый пальчик.
— Она заразная? — шокированная поведением альфы, уточнила я.
— Нет! — усмехнулся Эдвард. — Она возбуждающая. Если бы я продолжил держать твою ногу, то вскоре бы не смог совладать с нарастающим сексуальным желанием.
— Намекаешь, что хочешь переспать со мной? — уточнила я с иронией в голосе.
— Нет! — порывисто воскликнул Эдвард, мне аж смешно стало. — Я о другом говорил! Тебе следует быстрее научиться контролировать проснувшуюся сексуальную энергию. Возле тебя двенадцать здоровых мужчин, которым итак сложно сдерживать свою страсть к тебе. А с такой энергией, станет ещё сложнее раз в десть. И не факт, что кто-нибудь не сорвётся.
— Всё настолько фатально? — не поверила я словам Эдварда.
— Давай проверим! — он положил одну мою руку себе на грудь, а вторую — прижал к щеке.
Прикрыв глаза, Эдвард глубоко вздохнул. Я почувствовала, как учащённо забилось его сердце. На моих руках, чуть ниже локтей, проступили фиолетовые искорки. Они бежали к Эдварду, впитывались в его кожу. Возбуждение Эдварда росло, становясь очевидным. Я тоже ощутила проснувшееся желание.
— Хочу поцеловать тебя, любимая! — Эдвард посмотрел на меня. В его глазах сверкало желание. Широкая грудь вздымалась, в голосе проявились хриплые нотки.
Внизу живота сладко заныло. Поспешно отняла у него свои руки. Спрятав их за спину, отползла подальше от парня. Казалось, ещё мгновение и Эдвард набросится на меня, таким желанием полыхали его глаза.
Коварно ухмыльнувшись мне, Эдвард резко выдохнул. Поднявшись с постели, шагнул к пуфику возле туалетного столика. Сел на пуфик уже в одежде: в рубашке, камзоле, брюках и сапогах — как положено в приличном обществе.
— Дариа, понимаю, тебе сложно принять семью из стольких мужчин, но пути назад у тебя нет, — заговорил он, почти мгновенно успокоившись. — Иного пути у тебя никогда и не было. По крайней мере с тех пор, как ты впервые очутилась на Паллейне. Не сопротивляйся воле божеств — это бесполезно. Узнай всех мужей получше, и давай уж начнём жить одной большой дружной семьёй. Мы постараемся сделать тебя счастливой.
— В постели?! Построете график супружеских ночей? — огрызнулась я.
— А что с Лайсом ты занималась любовью по графику? — иронично поинтересовался Эдвард.
«И куда только делся, тот угрюмый мальчишка, что присутствовал на недавнем семейном обеде?!» Одарила его ледяным взглядом и демонстративно уставилась в окно.
— С ночами что-нибудь придумаем без графиков и принуждения, — в его голосе Эдварда ощущалась улыбка. — Семейная жизнь — это ведь не только занятия любовью. Это взаимная поддержка, ласковое внимание друг к другу, рождение и воспитание детей, совместные трапезы и семейные праздники. Страсть — лишь одна из множества сторон семейного счастья.
— Меня воспитывали, убеждая, что у женщины должен быть лишь один мужчина, — угрюмо заявила я.
— А меня воспитывали, убеждая, что у меня должно быть много женщин, тогда будет много детей, и я сам буду физически здоров. И ещё, что мои женщины должны принадлежать только мне одному. Быть верными мне при любых обстоятельствах. Но ты — моя жена перед обществом и божествами Паллейна, уже принадлежала Дариану и Лайсу! — вспылил Эдвард.
— Лайс — мой муж, а о тебе я даже не знала до недавнего времени! — гневно взглянула я на Эдварда. — Верности захотел? Засунь её себе, знаешь куда! Я люблю своего мужа Лайса и верна ему!
— Поэтому целовалась и обнималась с другими мужьями! — презрительно прошипел Эдвард.
— Не твоё дело!
— Как раз именно моё! Я твой настоящий муж, хочешь ты того или нет! Хватит прятаться от реальности! Разберись уже в своих чувствах! Вспомни всё! Раньше ты любила меня. Я единственный из всех твоих мужчин, кого ты выбрала сама.
— У меня не получается вспомнить... И магия не помогла, — поднявшись с постели, на которой я сидела, отошла к окну. Не хотела видеть искажённое ревностью лицо Эдварда. Ревность имеет слишком разрушительную силу.
— А на что ты надеялась?! Паллейн наделил тебя невероятной силой, щедро подарил тебе магию альф, дал в мужья самых лучших мужчин, чтобы ты могла родить здоровых детей. А ты сбежала! Отбросила великие дары, как ненужную мелочь. Ты должна хоть что-то принести в жертву, чтобы магический мир простил тебя.
— Ничего я не должна! Я ничего у него не просила!
— Ты просила просветления и Паллейн тебе его дал!
— Что? Мужской гарем — это и есть просветление?! Разврат вместо духовного роста?
— Тогда нечего было искать просветление, пробудив сексуальную энергию! Какая энергия, такое и просветление!
— Ты ничего не понимаешь в этом!
— У меня было пять лет, чтобы во всём разобраться, всё досконально обдумать, — более тихо проговорил Эдвард. Я вновь взглянула на него. Альфа поднял на меня взгляд полный боли и сожаления. — Раньше у тебя были крылья, такие же, как у меня, — за его спиной раскрылись два крыла. Белоснежные, как у ангелов. — Но ты ни разу не поднялась высоко в небо. Считала себя грешницей. Возможно по земным меркам ты грешница. Но здесь, на Паллейне, иные законы и традиции. По меркам моего мира ты меморид — великий маг, способный возрождать магию мёртвых земель, творить небывалые чудеса.