«От сего видишь, как нужно нам знать Закон Божий и Евангелие Его святое, и в них поучаться, дабы от Закона познать грехи своя, и за них каяться сокрушенным сердцем, а от Евангелия святого живое и действительное почерпать утешение... Закон научит тебе, что должен ты, христианин будучи, делать, и обличит, в чем проступился и проступаешься: но Евангелие не попустит тебе отчаятися, и падающего удержит, и изнемогающего укрепит. Слава Богу о всем!»[15].
И вера, и благочестие для святителя Тихона неотрывны от Писания. Когда святой размышлял о практических основаниях для добродетельной жизни, то находил их в Слове Божием, чтении и исполнении его. Последняя тема вообще для Тихона очень важна; Писание дано не для праздного любопытства, но для исполнения всей жизнью.
Человек, верой обрученный Христу, вошедший в Церковь, пребывающий в общении Святых Христовых Тайн, строит свою жизнь по Священному Писанию, им руководствуется в ежедневном покаянии, в нем находит Лик Христа-Учителя. «Хощеши ли убо, христианине, учитися свято и по-христиански жить, — а неотменно нужно, когда хощеши Христовым быть, быть истинным христианином, а не ложным — то предложи пред собою святое Евангелие и непорочное житие Христово, и учись от того»[16].
Радость о даровании людям Священного Писания и благоговение перед ним — постоянные мотивы созерцаний святителя Тихона. Это проявляется даже в мелочах. Например, когда друг просит написать ему что-нибудь для укрепления веры, святой садится за письмо об истинности Священного Писания.
Итак, Библия — это универсальный путеводитель ко Христу, проповедь, обличение, ободрение. Кроме того, в Библии сокрыта еще и возможность таинственной личной встречи с Богом-Спасителем. Неудивительно, что сам Тихон знал все четыре Евангелия наизусть. Ежедневно за обедом келейник читал ему вслух Ветхий Завет; особенно святитель любил Книгу пророка Исайи. Нелишне вспомнить, что Тихон был в числе тех немногих русских архиереев XVIII века, которые осознали необходимость перевода всего Священного Писания на разговорный русский язык. Хорошо зная еврейский и греческий, Тихон хотел было уже и сам взяться за этот труд, но оставил свой замысел, когда почувствовал, какое негодование в самых разных кругах — от церковной администрации до крестьян-старообрядцев — должна вызвать его инициатива...
Задонский пастырь не был совсем одинок в своей ревности о Слове Божием. Вехой в истории Библии в России стала новая редакция церковно-славянского перевода Писания, опубликованная в 1751 году при императрице Елизавете Петровне и получившая название «Елизаветинской»[17]. В течение полувека Елизаветинская Библия переиздавалась почти ежегодно. В Славяно-греко-латинской Академии, основанной в Москве (под другим названием) еще в 1685 году, во времена святителя Тихона трудилась целая плеяда библеистов, давших новый импульс изучению и толкованию Писания в России. Стали появляться новые комментарии к библейским книгам, и хотя порой они были весьма несамостоятельны и копировали западные образцы, русский читатель все же получал все больше возможностей не только слышать Слово Божие за Литургией, но ипонимать его.
Для умножения любви к Священному Писанию в духовном сословии много сделал Московский митрополит Платон (Левшин) (1737 — 1812). О чтении Слова Божия заботились и в светских учебных заведениях. Например, в Московском Университете в 1770-х годах студенты при поступлении должны были давать подписку в том, что они обязуются, наравне с «хранением верности императрице», «чрез ближайшее чтение книг Ветхого и Нового Завета просвещать и освящать сердце свое спасительными истинами евангельского учения»[18]. В 1809 году было опубликовано первое в России руководство, посвященное принципам библейской экзегезы — «Драхма от сокровища Божественных Писаний Ветхого и Нового Завета» архиепископа Феоктиста (Мочульского). Наконец, в начале XIX века в Духовных Академиях вводится самое серьезное изучение Священного Писания всеми учащимися.
Но всего этого оказалось мало, чтобы средневековое отношение к чтению Священного Писания изменилось бы в масштабах всей Церкви и всей страны. Религиозность находила свое выражение преимущественно во внешней стороне богопочитания; обращаться к «святым книгам» чаще всего приходилось старообрядческим начетчикам, вынужденным вести постоянную полемику с государственной Церковью. Людей, чья вера действительно укоренена в Слове Божием — таких, как украинский поэт и философ Григорий Сковорода, — мы насчитаем в XVIII веке совсем немного.
17
Этот текст Библии (с небольшими исправлениями) до наших дней используется в богослужении Русской Православной Церкви.
18
М.Т. Белявский. Школа и образование // Очерки русской культуры XVIII века. М., 1987. Часть 2. С. 287.