Рыжий парень, сбитый с ног вихрем, скованный по рукам и ногам, отлетел к каменой стене. Расширившиеся глаза удивленно смотрели на Иттана. Губы шевелились мольбой о пощаде. Но тьма требовала мести. Обездвиженное тело взмыло в воздух и закружилось. Капли крови с разбитой головы разлетались в стороны.
Тая вскрикнула, зажала рот руками.
- Зачем ты... прекрати!
- Я умею и не такое! - говорил кто-то, но не Иттан. Он слышал свой голос, хриплый, с металлическими нотками, идущий из глубин, рвущий грудь и ломающий ребра.
Тая всмотрелась ему в лицо и увидела нечто, что заставило её отшатнуться. Но тотчас она одумалась и отвесила пощечину. Хлесткую, громкую. Шлепок взорвал неестественную тишину подземелья, и тьма потребовала наказать наглую девчонку.
Нет!
Вдох и выдох. Тело Рыжего рухнуло лицом в землю. Его спина ходила ходуном. Парень всхлипывал и потирал рану на затылке.
- Что это было? - Кажется, Тая и сама знала ответ. -Тебе плохо?
- Завеса пытается меня сломать, но у неё ничего не выйдет. Обещаю. Не бойся. - Иттан прижал девушку к груди. - В верхнем городе я обязательно найду способ излечить себя.
- А он?.. - Она почти направилась помогать стонущему парню, но передумала.
- Выживет, - успокоил Иттан.
Рыжий по стеночке семенил подальше от опасной парочки.
... Мать рыдала в три ручья и обнимала «родную кровиночку» не меньше получаса. После в объятия его заключила тетушка (вряд ли от переизбытка эмоций, скорее - чтобы порыдать за компанию). Обслуга столпилась на лестнице и перешептывалась, всхлипывала, качала головами.
Таю заметили гораздо позже.
- Тая, моя невеста, - строго представил девушку Иттан и ожидал взрыва недовольства или непонимания.
Но матушка, ополоумевшая от потери единственного наследника и его же чудесного воскрешения, прижала Таю к груди и погладила по встрепанным волосам.
- Добро пожаловать домой, деточка!
... Отец, одетый в домашний халат с поясом, расшитым золотыми нитями, утопал в кресле. Пальцы стискивали чашку кофе. Поседевшие в болезнь волосы были зачесаны назад, оголяя высокий лоб. Ноздри гневно раздувались.
- Допустим, твою выходку я спустил, - проскрежетал он, обращаясь к Иттану, сидящему напротив. В его кружке дымилось парное молоко (как же он соскучился по его сладости!) - Но ты притащил с собой какую-то оборванку и требуешь представить её в качестве будущей жены? Графини? Никто прежде не оскорблял род Берков наплевательским отношением к традициям. Но ты как всегда стал первым...
Иттан отхлебнул молока, и то скатилось по горлу, спуталось с тьмой в грудине и ненадолго заглушило жажду боли.
- Отец, напомню о нашей договоренности. Жизнь твоя взамен на жизнь нашу, - тихо, с расстановкой парировал Иттан.
- О девице речи не было!
- О Тае, - напомнил он и блаженно улыбнулся.
Матушка увела её мыться и расчесываться, пообещав воротить если не принцессу, то фрейлину королевского двора. Тая тушевалась, забивалась в угол, но когда её схватили под локоток мать с сестрицей, вяло побрела следом. Взгляд её молил о пощаде.
- Знать не желаю её имени! - Отец стукнул чашкой по подлокотнику кресла. Кофе выплескался на обивку и потек по ножке прямиком к медвежьей шкуре, что устилала пол под ногами старшего графа и младшего.
- А придется, - отбрил Иттан, сделав последний глоток. - Мы поженимся, отец. Смирись. Или... - он выдержал паузу, - ты хочешь воротиться в постель?
По щелчку пальцев - раньше этим жестом он вызывалбезобидного «светлячка» - отголоски былой мукинапомнили о себе, и Берк-старший старчески охнул. И, когда всё утихло, глянул на сына по-особенному: не сострахом, но уже с уважением, которое сын не мог заслужить ничем и никогда.
- Я приму эту... - но, подумав, уточнил: - Таю в семью. О вашей помолвке оповестят в завтрашних же газетах.
- Незачем так спешить. Дай нам немного времени привыкнуть к жизни верхнего города.
... Глазастое существо, душистое, нежное, восседающее за обеденным столом вместе с родительницей и тетушкой Иттана, было незнакомо, но симпатично. Вьющиеся мокрые волосы, расчесанные и уложенные по плечам, отдаленно напоминали спутанные Таины. Брови были выщипаны по последней моде. Щеки полыхали румянцем. Её нарядили в кремовое платье, приталенное, с узким вырезом. Существо комкало салфетку и сосредоточенно изучало количество вилок. На звук шагов оно вскинуло голову.
- Иттан! - радостная сверх меры девушка (видимо, решила, что отец линчует непутевого сына) почти кинулась к нему, но матушка положила на острое плечико ладонь.
- Он подойдет сам, - вымолвила с легкой усмешкой. -Ты выбрал очень симпатичную, но невоспитанную невесту. Буду обучать её манерам. Деточка, возьми дальнюю вилку и дальний нож.
Тая зарделась до кончиков волос, покраснел даже носик пуговкой. Она и раньше казалась сущим ребенком, а теперь напоминала фарфоровую куклу. Но разве бывают у кукол недетские морщинки на лбу и в уголках губ?
Иттан сел по правый локоть от неё. Перехватил миниатюрную ладошку. Сжал пальчики.
- Спасибо, матушка, за то, что приняла нас! - Он отсалютовал бокалом, полным белого вина.
Тая бессловесно закивала. Маменька по-свойски подмигнула, а тетушка Рита промокнула платочком сухие глаза.
... Изучать Таю, такую привычную и знакомую, но позабытую за время разлуки, было непривычно и до боли мучительно. Вот бы скорее стянуть с неё неудобное платье, вцепиться зубами в чулки и стащить их. Но нельзя. Нужно вспомнить. Дать привыкнуть рукам и сердцу. И подавать тьму, которая туманила взор.
Пальцы пробежались по позвоночнику как по струне. Надавили на чувствительную точку на пояснице, и Тая выгнулась как кошка. Выдохнула.
- Какое глупое платье, - пробурчала она, оттягивая ворот. - И тяжеленое! Я в нем похожа на дурочку. Можно я буду ходить в штанах?
Иттан засмеялся.
- Мне очень нравится и твое глупое платье, и вся ты.
Тая засмущалась и, находя своими губами его, заключила:
- Придется носить платья.
... Лекарь обследовал Иттана и Таю и прописал им утомленному организму покой и отдых. Матушка восприняла это по-своему, потому купила две путевки в «Лазурь», магический курорт для самых богатых. Побережье, голубое небо и глубокое море были полностью воссозданы колдунами за чертой города. Курорт охранялся едва ли не целой армией, а день в его стенах могли позволить себе немногие.
Волны-барашки ласкали берег и уносили на глубину желтоватые песчинки. Услужливые лакеи подносили коктейли в высоких бокалах и подносы с заморскими морепродуктами. Тая сама не верила своему счастью. Она наотрез отказывалась входить в воду. Заплакала, когда волны утянули её за собой. Едва не задохнулась. Но потом привыкла и даже нырнула в море с головой.
Они лежали на песке, обнявшись. Тая обводила пальцем капельки воды на груди Иттана.
- А почему никого нет? - спросила, окинув взглядом побережье.
- Ну, отдых тут очень дорогой, - хмыкнул Иттан, притянув девушку к себе.
- Как корова? - опасливо предположила Тая.
- Как стадо коров, - поправил Иттан, а девушка задохнулась от ужаса.
- Уйма денег! И мы будем жить тут целую неделю? Нас не выгонят?
- Не посмеют, всё оплачено. Поверь, легче согласиться, чем переубедить мою матушку.
- Но ты ведь не исцелишь водой ту самую болезнь? - Тая положила ладошку ему в область сердце.
Иттан поскучнел.
- Нет, но всё будет хорошо. А сегодняшний день принадлежит нам.
После они забрались на глубину, где долго целовались, а искусственные волны накрывали их с головами, и во рту оставался привкус соли. Тая обхватила Иттана ногами, он держал её на весу, оглаживая талию и бока и восхитительно щекотал ключицы пьяным дыханием.
Иттан думал только о той, которая наконец-то принадлежала ему. Которую полюбила матушка и принял отец. Которая скоро станет его женой. И тогда, когда тьма поглотит разум Иттана, никто не посмеет изгнать Таю из дома. Пока же он будет сопротивляться.