18
Светало, но еще оставалось семьдесят страниц. Надо отдать должное, Билл умел закрутить сюжет. Последняя часть приключений Дика Стэппа начиналась с убийства жены политика, но затем действие переносилось в дальние страны, где Стэпп гонялся за чемоданчиком с кодами ядерных ракет. Кажется, его называют «футболом»?[7] Не вспомнилось. Отложив рукопись, Пфефферкорн встал и потянулся, разминая затекшую спину. Потом присел перед стеллажом и снял с полки свой роман. Корешок выцвел и стал светлее синей обложки. Его имя желтыми буквами. Белым — карандаш, рисующий дерево. Дерево он сам придумал. Тогда это казалось интересным решением, а сейчас — скучным и претенциозным. Век живи, век учись, подумал Пфефферкорн. Он открыл задний клапан: его фото, которое допотопной камерой сделала жена. Молодой, тощий, взгляд пристальный, подбородок прихвачен большим и указательным пальцами — претензия на значительность. Да нет, больше похоже, что он пытается удержать свою оторванную голову…
Пфефферкорн открыл титульный лист и прочел:
Биллу.
Когда-нибудь я тебя догоню.
Неужели он так написал? Наверное, Билл удивился подобной мелочности, однако, помнится, ничего не сказал, лишь поблагодарил. Какая чепуха. По крайней мере в тиражах Билл недосягаем. Уже тогда это было ясно.
Покачав головой, Пфефферкорн наугад раскрыл книгу. И обомлел. Страница пестрела пометками: каждое предложение помечено звездочкой, либо подчеркнуто, либо обведено или взято в скобки, а иногда всё вместе. Поля густо исписаны многословными комментариями. Анализ стиля, истолкование аллюзий, разбор структуры эпизодов. Пфефферкорн пролистал страницы и оторопел: вся книга подверглась тщательной проработке. Финальный абзац заканчивался на середине страницы, и под заключительными словами Билл написал:
ДА
Пфефферкорн открыл страницу с оглавлением — слава богу, чистую, — а потом ту, где он выражал признательность агенту, редактору, жене и всяким друзьям, помогшим сведениями и советом. Билла он не поблагодарил.
Ошеломленный, Пфефферкорн вновь открыл титульную страницу с надписью, желая уничтожить свой позор. Но рука не поднялась. Он вернул книгу на полку.
Пфефферкорн задумался. Вспомнил свои отвергнутые романы. Неудавшийся брак. Доброго, славного, скромного Билла, который был к нему щедр, восхищался им, изучал и любил его и кому он отвечал взаимностью. Представил, как друг сидит в этой конуре и печатает свою ежедневную норму в две с половиной тысячи слов. Как он мечтает хоть об одной своей стоящей книге. Билл, которого терзает своя зависть, свое раскаяние. В роще запели птицы. Пфефферкорн посмотрел на тоненькую стопку из семидесяти оставшихся страниц и уже прочитанные листы, высившиеся небрежной грудой. Билл не позволил бы себе такой неаккуратности. Подумал о Карлотте, которая перед ним распахнулась, будто в наказание и награду. Подумал о дочери, чью свадьбу он не мог оплатить. Подумал о своих студентах, обреченных на неуспех. Они бездарны, а таланту не научишься. Подумал о жизни, подумал о смерти. Решил: он достоин большего.
7
Распространенные названия ядерного чемоданчика президента США: «футбол», «президентский тревожный ранец», «кнопка».