— И нам сама же по раскладке выдала. Мы же правильно получили?
— Тут-то, дорогуша моя, все в ажуре.
— Но в чем тогда дело?
— В чем?.. — повторила Ольга и неожиданно рассыпала сухой смешок. — А ни в чем. Поди теперь докажи чего! Скажут, что негр, и не отмоешься.
Люда упрямо мотнула головой.
— Как же так можно?
— У нас можно.
— Надо объяснить Маргарите Васильевне.
— Кому? — Ольга покривила тонкие губы. — Все Маргариточке известно. Получше нас знает. А попробуй заикнись — она быстро на место поставит. Откуда, скажет, я могу знать, сколько вы их наделали? Может, десятка три лишних. А потом припрятали. Маргариту — нет, не укусишь. Она ласковая, с улыбочкой, а сама любого проглотит.
— А кто обнаружил недовес? — убитым голосом спросила Люда.
— Комиссия там какая-то. Проверяющие. Мало ли ходят.
— И что теперь будет? — Люда совсем переполошилась. Руки повисли вдоль тела.
— Ой, детский сад! — со смехом застонала Ольга. — На тебе лица нет… Очнись. Ничего не будет. Песочные торты будем печь. Такое распоряжение. Полтора десятка. Посмотри — кладовщик на месте? Маргарита продукты должна получить.
— А все-таки… что с этой комиссией? — не могла успокоиться Люда.
— С комиссией? Обыкновенно: пришли, обнаружили, в акте записали, а может, и не записали, с Маргаритой поговорили, а потом ушли. Как всегда… Так поняла: пятнадцать тортов. Место надо готовить…
Через час-полтора в работе, в хлопотах (не загустело ли тесто, не прозевать бы противни с высокими бортами — вот-вот Шура Конкина начнет снимать заварные пирожные), в этих хлопотах тревога Люды о пирожных, почему-то оказавшихся с недовесом, поулеглась.
Если же Люда и встречалась случайным взглядом с Ольгой, тоже хлопотавшей у разделочного стола, то беспокойство в душе поселялось всего на минуту-другую, не больше. Стоит ли в самом деле волноваться? Может, ничего такого страшного и не произошло? Да вроде так и есть. В цехе все как обычно. Клава. Селезнева, полная, румяная (никак не подумаешь, что больна, что каждый год в Трускавец ездит), сидит себе королевой на высоком стуле, яичные белки в миске сбивает. Аня Денисова в зеркальце смотрится, что-то под нос напевает. Аньке все до лампочки — был бы ее годовалый Васятка здоров. И на дряблом лице бабки Ковалихи — никакого волнения. А уж она-то каждый день в своей брезентовой сумке что-нибудь домой уносит. Ковалихе на пенсию давно пора — не хочет.
Вскоре в цехе появилась Маргарита Васильевна. Голубоглазая, в тонких золотых очках, в отглаженном халате, с приветливой улыбкой на малиновых губах, она излучала спокойствие и благожелательность.
Заведующая чуть постояла возле Шуры Конкиной, что-то в блокнотике отметила, на секунду приобняла Шуру за плечи. Ане Денисовой шутливо погрозила пальцем, чтобы оставила наконец зеркальце и принималась за работу. Люде она улыбнулась и сказала:
— Сегодня прическа у тебя — прелесть! Сама укладывала?
— Я всегда сама делаю, — зарумянившись, ответила Люда.
— На выпечку не пора ставить?
— Да-да, мы сейчас, — заторопилась Люда.
А Ковалихе завпроизводством строго заметила:
— Поглядите, сколько муки на полу рассыпали! Аккуратней надо. Подметите!
Потом Маргарита Васильевна подошла к Ольге и, что-то сказав ей, направилась к двери. Через минуту и Ольга, поставив противень с тортами в духовку, скрылась в коридоре. Не меньше четверти часа не было ее на месте, так что со всеми оставшимися тортами Люде пришлось управляться самой.
Покрутилась! Пот со лба некогда было вытереть. Потому и не сдержалась, увидев появившуюся в дверях Ольгу:
— Ты бы уж к обеденному перерыву как раз и приводила!
Ольга с удивлением оглядела молодую напарницу, однако на резкие слова ее будто не обратила внимания. Сказала со сдержанным смехом:
— Людочка, ты как мой Сережка-обормот: «Хозяйка ты в доме или не хозяйка? Это что же такое: мне пить да мне же и о бутылке заботиться?»
Люда в растерянности заморгала:
— Что-то я не поняла…
— С актом комиссии сейчас знакомилась.
— С актом? — У Люды мурашки побежали по спине.
— Написали все-таки. Будь они неладны! Чтоб руки-ноги поломать им на скользком месте!
— И что в акте?
— Недовес в среднем на десять-пятнадцать граммов отметили. Вкус, видишь ли, не понравился им! Так даже выразились: «Что мочалка подслащенная»!
— Ну, это уж глупости! — возмутилась Люда.
— Так и я ж говорю — нормальный вкус.
— А Маргарита Васильевна что говорит?
— Бумага есть — надо реагировать.