Как реагировать?
— Наказывать.
— Кого?
— Дядю из Тамбова! Ясно кого — нас.
— Ну нет, — побледнев, сказала Люда. — Не согласна. Совершенно… Я пойду к Маргарите Васильевне. Я на собрании выступлю. Действительно, это же…
— Тише ты, — оглянувшись, шепнула Ольга. — Остынь. Никого Маргарита наказывать не собирается.
— Но ты же сказала.
— Что я сказала? Недослушала ты. Маргарита там что-нибудь напишет, в общем, ответит, как и куда нужно. И дело с концами. По-хорошему надо с Маргаритой. Без шуму… Ой, господи, Людка, учить, учить тебя! Работаешь без году неделя, а уж — на собрании выступлю! Ты и в школе такая была?
— В школе нас этому не учили. — Поджав губы, Люда опустила глаза.
— Замоталась без меня? — участливо проговорила Ольга. — Не сердись. Все мы сейчас испечем, вытащим, по коробкам в лучшем виде разложим. Вполне к обеду управимся.
И управились.
Обедать Люда обычно ходила в большой зал на втором этаже. А тут Ольга предложила пойти в малый, диетический. Она сразу же показала на свободный столик в дальнем углу.
— Садись. Занимай место.
А сама, скрылась на кухне. Минуты через три вышла оттуда с подносом в руках.
— Ничего себе диетический! — сказала Люда. — И мяса в борще с кулак, и сметана.
— Ешь. Не похудеешь, — хмыкнула Ольга.
Второе — рагу из баранины — и кисель им принесла рыженькая девушка с узеньким миловидным лицом.
— Оль, — сказала она, — я вельвета на штаны достала. Раскроить не поможешь?
— Приходи. Хоть завтра. Только, чур, глаза на Сережку не пялить!
— Да что ты, Оля, у меня свой есть. Лучший шофер автобазы.
— Тем более.
— Подружка твоя? — глядя вслед рыженькой, спросила Люда.
— Зинка-то? Да так, приходит иногда. Скроить. В журналах покопаться. Муж ей золотой попался. Мне бы такого.
Выпив кисель, Люда достала кошелек и спросила, сколько должна за обед.
— Считай, что я угощала.
— Нет, так я не хочу.
— Да могу я тебя угостить? — нахмурилась Ольга.
— Но с какой стати?
— Ох и принципиальная! — вздохнула Ольга. — В школе тебя такую выучили? Давай тридцать копеек.
— А не больше?
— Давай тридцать одну! — Ольга расхохоталась. — Да перестань наконец! В следующий раз меня угостишь. А если по правде — эта Зинка у меня в долгу как в шёлку. Брюки выкрою — пусть две недели кормит! Спрячь, спрячь кошелек. Скажи-ка лучше, что у тебя с Виталием. Встречаетесь? Предложения не сделал?
— Тебе сразу и предложение! — Люда улыбнулась.
— А чего тянуть! — Ольга взглядом будто огладила ее плечи, шею. — Нет, я бы не стала тянуть.
— Домой к нам приходил, — сказала Люда то, о чем собиралась сказать еще утром. — С мамой познакомился.
— А ты молчишь!
— Цветы маме принес.
— Да что ты! Ну, ну… — Ольга схватила Люду за руку.
До чего же приятно было рассказывать! Люда будто заново переживала тот прекрасный вечер.
— Ой, Людка! — с неподдельной, радостью воскликнула Ольга. — Значит, с серьезными намерениями парень. А я, признаюсь, грешила на него — очень уж из себя видный. Они, такие-то, часто себе на уме. Может, думала, только, побаловаться решил. Попусту завлекает.
— И я сначала боялась.
— Но ты все-таки гляди… чего такого не позволяй. Сейчас много дур, сами на шею вешаются — вот, мол, я какая, без комплексов, не теряю времени.
— Ольга! — покраснела Люда. — Неужели я не понимаю?
— Все мы понимаем… задним числом, когда подушка от слез мокрая. — Видя, как вздохнула Люда, она взяла молодую подружку за подбородок, подняла ее лицо. — Людочка, какая же ты симпатичная. Не красавица, врать не стану, а вот симпатичная, милая… — Ольга не договорила, словно дыхания ей не хватило. — Так хочу, чтобы счастлива ты была.
— Спасибо, — едва не заплакав, кивнули Люда.
— Это что за сцена? — послышался насмешливый голос. — Ну точно: сцена из третьей картины второго акта той самой драмы, наделавшей столько шума, которую я собираюсь писать.
Федя Ситов стоял перед ними умытый, с влажными причесанными волосами, весь расплывшийся в улыбке.
— Мадам позволят присесть рядышком?
— Приземляйся, скоморох, — сказала Ольга. — Ты что, с утра сегодня?
— Это как, позвольте, интерпретировать? В каком смысле?
— В простом. Тепленький уже?
— Не понял.
— Выпил, говорю, с утра?
— Товарищ Храмцова, я это воспринимаю как недостойную инсинуацию.
Ольга вопросительно взглянула на Люду.
— Что за слово, не знаешь?
— По-моему, это как оскорбление вроде…
— Абсолютно точное истолкование, — подтвердил Ситов. — С утра, тем паче на работе, товарищ Храмцова, никогда не употребляю. Это мое кредо… Зиночка! — крикнул он, увидев рыженькую официантку. — Советую поспешить, а то поздно будет.