— Ну, просто! — возразил Вадим, с большим интересом слушавший откровенный рассказ отца. — Значит, было за что.
— Да нет же, правда. Ни ростом не вышел, ни лицом, начальник не великий — водопроводчик, и ловчить никогда не умел, зарплата — не пошикуешь. Про ногу уж не говорю.
— Значит, за скромность ценила, — наставительно заметил. Вадим. — Что не обижал ее, был честным человеком. Заботился. Правильно?
— Да вроде того, — вздохнул Алексей Алексеич. — Не обижал, это уж истинно. А если подумать — разве мог относиться иначе? Когда в парнях еще был — мечтать о такой женщине не смел. Не больница и не видать бы мне Клавы. Там все началось. Третий раз тогда положили в клинику, операцию надо было делать. Мало того, что хромал, еще и боли сильные задавили. Кость пришлось долбить. Операция — не приведи господь. Долго после нее лежал в проволоках. Там вот Клава и выхаживала меня, она сестрой работала. Видно, и пожалела горемычного, что терпел столько, стонать боялся да все глаза на нее таращил. Дотаращился — пожалела. А у женщины жалость и любовь — рядышком. Так и сошлись.
Вадим задумался. Натура. Действительно, великая сила. Что можно против нее? Хоть и говорит отец, что они с сестрой в маму, но не совсем это так. В чем-то он похож и на отца. Тоже, например, не больно смел с женским полом. Вроде и обидно сознавать себя таким, иначе хотел бы, да, видно, ничего тут не поделаешь. Сказать об этом отцу? Хотя вряд ли поверит. Убежден, что они с Варей — орлы! Варя — может быть. Познакомилась со своим лейтенантом, погуляла две недели, и заявление отправились подавать. Отцу потом признавалась, что инициатива шла от нее. Четвертый год во Владивостоке. Хоть специальность успела получить — в детском саду «носики малышам утирает», так сама шутила про свою работу.
— А меня, — глядя в окно и улыбаясь, сказал Вадим, — наш царь и бог старшина Хажаев все за младшую сестру сватал. Маншук зовут. Красавица — глаз не оторвешь. Дом, виноградник, дыни по колесу — одной рукой не поднимешь. В Чимкенте живут. Город областной.
Отец, собиравшийся проколоть вилкой картофелину — сварилась ли, с тревогой обернулся к Вадиму:
— Это где же такой город?
— Далеко. Южный Казахстан. Рядом с Ташкентом… Отец, да ты что! — развеселился Вадим. — Ехать туда не собираюсь.
Но в глазах отца, в самой настороженной позе все еще читался немой вопрос.
— Да нет же. И не знаю ее совсем. Мало ли, что красавица. Это же не все. Так ведь?
— Наверное, так.
— Конечно, только так! — авторитетно подтвердил Вадим. — Хотя, с другой стороны… Обожди, ведь ты же на родительские собрания ходил. Не помнишь такую фамилию — Шеенкова?
— Что-то не припомню, — убедившись наконец, что картошка готова и можно собирать завтрак, сказал Алексей Алексеич.
— Так… А Белову? Людмила. Она еще с глазами лежала в больнице.
— С глазами? Что-то, кажется, говорили о такой. Да, Белова… А ты почему опрашиваешь о ней? — вновь насторожился отец.
— Да так, — пожал плечами Вадим. — Просто на ум пришло. Хорошая девчонка была. Умница.
Когда в тарелках уже дымился, дразня аппетитным валахом, картофель, а в салатнице краснели дольки нарезанных помидоров вперемешку с кружочками синеватого лука, Алексей Алексеич как бы между прочим заметил:
— Девушки, и красивые, и хорошие, и умные, никуда, сынок, не денутся. Понятное дело: наскучался в армии. Только в такое время не про них должна иметься у тебя забота. Сказал-то правильно: как жить будем? Надо главное обмозговать…
— Отец, я разве против? Конечно, на работу пойду. Естественно. Сейчас вот на разминку к прудам бегал. Смотрю, думаю, советуюсь, прикидываю… Да, про форму вот хотел сказать, то есть про спортивный костюм. Того… вырос из него. Новый надо покупать.