Люда протестующе подняла плечи.
— Считаешь, что в этой сфере одни жулики?
— Да что ты, что ты! — с комическим ужасом замахал руками Виталий. — В каких грехах обвиняешь меня! Вовсе так не считаю.
— А мне показалось…
— Людочка! Марсианочка! — Виталий наконец дал себе волю — подхватил ее на руки, прошелся по кухне. — Ничего тебе не могло показаться! Одного лишь хорошего тебе желаю. И себе тоже. Нам обоим. Понимаешь? Чтобы нам хорошо было. И чтобы ты меня любила…
И снова Виталий целовал ее, а Люда, смеясь и отбивясь, вырывалась из его рук.
— А где же Татьяна Ивановна? — спросил Виталий.
— В прачечную ушла, — Люда соскочила на пол, принялась одергивать юбку, гольф. — Ну, ты невозможный!
— В прачечную? — будто очень удивившись, переспросил Виталий. — Так мы одни? Совсем одни? Как на острове? И вместо того чтобы пользоваться свободой, целый час спорим из-за копеечной сметаны! Позор! Людочка, я же диск принес! Да какой — заграница визжит и стонет!
Виталий метнулся в переднюю и тут же возвратился с квадратным, ярко раскрашенным пакетом.
— Сильвия Вортан, французская, звезда! У тебя проиграть есть на чем?
— А как же! — поддаваясь его настроению, сказала Люда. — Идем!
У себя в комнате она сняла со шкафа проигрыватель и поставила его на письменный стол.
Виталий отстегнул замочки, поднял крышку.
— М-да, система не ультра-си, топором срублено… Он хоть крутится?
— Прекрасно работает! — Люда чуть обиделась. — Мне мама в прошлом году купила на день рождения. Новый.
— Ну, если новый — другое дело! — поспешил загладить свою промашку Виталий.
Он вынул из пакета пластинку, поставил ее на место, еще с минуту поколдовал ручками управления, иголкой, включил кнопку и, едва раздались первые вкрадчивые удары метронома, весь напружинился, принял борцовскую позу, словно намеревался вступить в нелегкую и опасную схватку. Но вот будто издалека на четкие удары метронома накатилась волна беспокойных, чавкающих звуков, подмяла их, проглотила, заполнила собой комнату, и Виталий выбросил руку вперед, в сторону, выбросил другую, изогнулся, вскинул голову. В музыке, в хриплом голосе вступившей певицы было что-то зазывное, толкающее, и Люда тоже вскинула руки, качнула бедрами, рывком головы разметала волосы.
— Ну! — подступая к ней, крикнул Виталий. — Как, марсианочка, хорошо?
— Хорошо! — кивнула она. — Очень хорошо! — И зачастила на месте, взмахивая руками и чуть приседая, так что из-под клетчатой юбки с маленьким боковым разрезом то и дело смугло округлялись колени.
— Так надо жить! — крикнул Виталий, резким ударом дробя челюсть невидимого противника.
— Так надо! — снова мотнула Люда волосами.
— Мы современные! — пристукнул высокими каблуками Виталий.
— Да! — отозвалась Люда.
— Мы раскованные!
— Да! — И плечом, грудью пошла на него.
— Долой комплексы!
— Долой!
— Любовь — самое великое!
— Самое!
— И прекрасное!
— Прекрасное!
— Любимая, моя! — Виталий схватил ее в объятия. — Марсианочка!
Люде показалось — он задушит ее.
— Мама! — в испуге отшатнулась она.
Сама не могла понять — то ли за шумом музыки и голоса певицы почудилось, будто стукнула дверь, то ли что-то подсказало ей крикнуть это самое первое близкое слово. Виталий заглушил звук, а Люда встала у двери, прислушалась.
— Ну, обманщица! Я тебе! — пригрозил Виталий. — Нет же никого.
— Значит, показалось. — Люда открыла дверь. Правда — никого.
Виталий снова включил громкость и шагнул ей навстречу.
— Марсианочка!
— Нет, хватит, хватит! — замотала головой Люда. Посмотрела на себя в зеркало и ужаснулась: — На кого похожа! Красная… А если мама придет — что подумает!
— А что можно подумать? Мы же свободные, современные, счастливые! — Вадим схватил ее руку и этой упирающейся ее рукой разлохматил свои волосы. Потом расстегнул ворот рубашки. — Современные, молодые, раскомплексованные!
Ну как было сердиться! Как не рассмеяться! Милый, забавный фантазер! И горячий притом! Даже слишком горячий… Люда выключила проигрыватель.