Выбрать главу

Вадим отошел в глубь двора, где, пользуясь хорошей погодой, жильцы вывесили сушить белье. Необъятно широкие простыни так ярко белели на солнце, что Вадим несколько секунд не мог как следует различить окна на далеком восьмом этаже. Потом пригляделся. Кажется, эти, слева от подъезда. Но что мог увидеть? В голубом отсвете желтели шторы. И вроде бы цветок стоит…

На зеленой табуреточке, возле веревки с развешанным бельем, сидела девочка в сером клетчатом пальтишке и вязаной шапке с кисточкой. Из-под воротника и шапки выпирали огромные красные банты, за ними и косичек не было видно. Лет шесть девочке. Однако на коленях у нее лежала развернутая книжка без картинок. «Неужто читает?» — с уважением подумал Вадим. Постоял немножко — действительно читает: голова ее с бантами как на шарнирах из стороны в сторону поворачивается.

Хоть и важным делом занят человек, но ведь и его, Вадима, можно понять. Достал из кармана фотографию и подошел к серьезной девочке.

— Прости, пожалуйста, — неловко сказал он, — ты не знаешь, кто на этой карточке снят?

Девочка взяла фотографию, посмотрела секунду и подняла глаза на незнакомого дядю.

— Она там живет. — Голова с шарами бантов повернулась к дому. — На восьмом этаже. Это Люда.

— Правда? Не обманываешь? — радостно подзадорил Вадим.

— Я никогда не обманываю, — надула губы девочка. — Она со своей мамой живет. Тетей Таней.

Вадим не удержался от искушения узнать все:

— А больше никто у них не живет?

— Не живет. Люда работает. Пирожные печет.

— Ну спасибо! А в школу ты ходишь?

— В первом классе учусь.

— И пятерки есть?

— У меня все пятерки, — с достоинством сказала девочка и снова опустила в книжку глаза.

Теперь уже мешать ей было бы непростительно. И зачем? Вадим спрятал фотографию, застегнул пуговицу куртки и задумчиво направился к подъезду. Вошел, посмотрел на коричневые дверцы лифта, на ряды голубых почтовых ящиков. После этого вздохнул глубоко, полной грудью, и снова вышел на улицу.

«Так… — оказавшись на широком тротуаре, за которым по-прежнему нескончаемо бежали машины, автобусы, троллейбусы, подумал Вадим. — Так. Что же дальше?..»

В самом деле, что? Была четкая, как военная задача, цель, была каждодневная забота. А сейчас… Вадим далее растерялся. Ну теперь надо как-то Люду увидеть. Конечно. Для чего же столько дней провел на этой улице! Надо… А когда? Может, вечером сегодня? Или завтра, в субботу?.. Впрочем, надо подумать, как лучше… А сейчас? В кино, что ли, сходить? Давно не был в кино. Последний раз в гарнизонном клубе… Нет, сначала в столовую. Как раз время обеда… А зачем теперь в столовую? Можно спокойно дома пообедать. Привык по столовым да кафе… А вон и троллейбус!

И Вадим поспешил к остановке.

Если бы он сел с правой стороны, у окна, то, возможно, без всяких помех и сошел бы на площади, а там — на автобус, к дому. Но получилось так, что одиночное место он занял у окна слева и потому с удовольствием смотрел на знакомые места, проносившиеся мимо на дальней, нечетной, стороне улицы.

Вот и новенький, освещенный солнцем забор стройки. Машины, башенный кран, штабеля бетонных блоков… И вдруг у штабеля он увидел фигурку человека. Расстояние было неблизкое, но Вадим узнал — Сеня, молодожен, каланча, ревнивец, строитель Дворца спорта!

Вадим не раздумывал — вскочил и с нетерпением ждал у двери, когда троллейбус остановится. Ого, метров на триста протащил!

Перейдя улицу и торопливо шагая к желтевшему вдалеке забору, Вадим вовсе не думал о том, что хотел бы, как и этот длинный Семен, влюбленный в свою жену, работать здесь на стройке. Просто Вадим, шел к парню, с которым был не прочь познакомиться, у которого такая хорошенькая, со смоляными кудрями жена Клава; с ней Семен бегает к Дёмкинским прудам, но вот уже три дня их почему-то на прудах не видно.

Не ошибся Вадим: у тех же штабелей бетонных блоков он увидел долговязую фигуру Семена в зеленоватой брезентовой куртке и с красной каской на голове. Из-под каски, снизу и по сторонам, торчали кончики его соломенных, едва не белых волос.

Вадим подошел, и Семен от неожиданности заморгал белесыми, почти невидимыми ресницами.

— Не узнаешь? — улыбнулся Вадим. — Тогда скажи, отчего на пруды перестал бегать?

— А-а! — хлопнул себя по каске Семен. — И правда, не узнал… Чего здесь?

— Глебов. Вадим, — протянул руку Вадим и солидно, баском сказал: — Сначала представиться надо. Для порядка. А тебя знаю — Семен. Илья Петрович мне сказал. Привет передавал, — насчет привета Вадим несколько отошел от истины, но он не сомневался — если бы опросил у старика, не передать ли привет Сене, тот бы, конечно, только обрадовался.