— Клава! Сколько ждать буду?! Засмотрелась!
И верно: Клава. В открытом окошке кабины Вадим увидел ее черноволосую голову.
«Ну ребята, молотки! — подумал Вадим. — Тут у вас не соскучишься!» И еще больше захотелось поговорить с Семеном.
Вскоре выдалась «холостая» минутка — Семен присел на штабеле досок.
— Вот и крутимся так, — сказал он Вадиму. — А учиться думаешь? Мы с Клавой — заочники. В инженерно-строительном. Третий курс.
— Обязательно! — кивнул Вадим и вспомнил Сергея. — Это дело решенное… Ну, а чего на прудах-то вас не видно?
— Отдельную комнату в молодежном получили, — сказал Семен и улыбнулся безбровым лицом. — В историю тут с Клавой попали. Расписались, а жить негде. У нее общежитие. И у меня. Две недели правдами и неправдами в гостинице жили. Хватит, говорят, это вам не квартира. Ладно, пошли искать на биржу. Народу полно, чего-то ходят, опрашивают — не поймешь. Старик подкатывается: «Детей нету?» — «Какие дети, говорю, мы же не кролики». — «Тогда — ко мне. Лучшей комнаты не найдете». Не наврал: чисто, сухо, диван-кровать, телек стоит. «Комната проходная?» — спрашиваю. «За отдельную три четвертных взял бы. А с вас — тольке две. Зато телевизор «Изумруд». Стали жить. Вечером старики кино смотрят, концерты, даже футбол не пропускают. И мы смотрим. Ночью тоже покоя нет — то старик через комнату бредет, кашляет, то его старуха идет, сморкается. Еще внучка приехала. Седьмой класс. Каникулы же. И до того любопытна — хуже всякого шпиона. Где уж тут обняться с молодой женой! И говорю Клаве: «Чем так мучиться — лучше по утрам на пруд бегать. Отличное место!» Она сначала все упиралась: вставать рано да бежать далеко. Но я ж такой — если чего в голову втемяшется… В общем, с самого июля и бегаем. Втянулись. А три дня тому комнату в молодежном получили.
— Отбегались, значит? — засмеялся Вадим.
— Да не скажи, — словно и сам удивляясь, сказал Семен и поглядел вверх, где, высунувшись по плечи из кабины, смотрела на них Клава. — Вот и Клава не хочет бросать. Говорю же, втянулись. Жалко бросать. Видел, Илья Петрович-то, — железный старик. Попробуй заставь его бросить — никогда! — Семен снова взглянул на жену и громко крикнул: — Не узнаешь? С прудов! Вадим. У нас будет работать!
— Давай! — задорно донеслось сверху, и Клава помахала рукой…
Вечером Вадим вырвал из тетради листок и написал: «Дорогой товарищ старшина!..»
Двух сторон листка едва хватило, чтобы сообщить гвардии старшине Хажаеву о своих делах на гражданке. Еще написал, что задание его выполнил, хотя и не полностью, но главное — девушку Люду, которую старшина видел на фотографии, разыскал. В заключение просил передавать привет всем, кто знает и помнит рядового в запасе Глебова.
Запечатал письмо в конверт, написал номер воинской части.
Так, и это сделано. Обещал доложить — доложил.
А что дальше?.. Вадим взглянул на запечатанный конверт. Может быть, и Люде письмо отправить? Как-то хоть подготовить сначала. А то явится — здравствуйте! А как в пословице: незваный гость… Хоть несколько строчек написать. И не обязательно посылать по почте — пойти в ее подъезд и бросить в ящик. Сразу и получит. Мысль показалась Вадиму просто отличной. Снова присел к столу, раскрыл тетрадь…
Старшине минут двадцать писал письмо. А сейчас и дольше просидел — ни строчки на бумаге. Даже начать не мог. А правда, как начать: дорогая, милая, уважаемая? Или просто — Люда?..
Конечно, письмо ей он все же написал бы, но вдруг в голову пришла замечательная идея: послать письмо особое — тот кленовый лист, что подобрал на плацу перед казармой.
Вадим достал припрятанный желтый лист, тщательно исследовал острые упругие кончики. Без конверта даже лучше будет. Если вот марку приклеить? Но и от марки отказался. Пусть будет просто кленовый лист. Люда поймет. Ведь не залетел же он в ящик прямо с дерева!
Вадим ходил по квартире и улыбался. Алексей Алексеич, пришедший с покупками из магазина, спросил:
— Никак задание секретное выполнил?
— И сверх того, — со значением добавил Вадим.
— Тоже секретное — это «сверх того»?
— На следующей неделе иду оформляться на работу.
— А говорил: еще погуляешь.
— Обстановка изменилась… В общем, на стройку иду.
Он объяснил что и как. Отец внимательно выслушал, со всем согласился. И работу одобрил, и желание сына учиться заочно.
— Вот какой ты у меня, — одновременно с печалью и с гордостью произнес он. — Уже и советовать не знаю чего, и учить нечему — сам решаешь, сам во всем горазд. Большой вырос.
И Вадим был доволен, что станет работать на стройке. Вот и Людин отец был строителем. Узнал об этом Вадим еще в шестом классе. Тогда задали домашнее сочинение «Твой любимый герой». Он написал о Маресьеве. И другие ребята, писали об известных героях войны, о космонавтах, ученых. Люда же написала о своем отце. И как написала! Сочинение на республиканский конкурс посылали. Тогда Вадим и узнал, что ее отец был строителем, орденоносцем.