Люда закрыла глаза. Какой трудный вопрос… Но почему не придет? А предложение, вздохи, уверял, что больше трех дней не выдержит, а как настойчиво желал узнать, когда же она ответит!.. Нет, должен прийти.
Еще троллейбус. Хорошо, что часто идут… Остановился… Всего трое вышли. А Виталий?..
Стрелка на часах между тем перешла верхний золотой квадратик. Почти пять минут четвертого. А почему она ждет именно троллейбуса? На машине прикатит! С цветами.
«Так что же скажу ему? — вдруг подумала Люда. — Скажу «да»? Наверное… А почему «наверное»? А почему тяжесть на сердце? Почему? Мало знаю его? Сомневаюсь: родная ли душа? Тот ли человек? А где он — тот человек? Может, никогда и не встретится. И надо ли быть такой уж требовательной? Не захотел понять ее, когда сказала о продуктах? Но у него же, наверное, и своих проблем полно. Да и тема не очень приятная. Ну, чего я придираюсь? Не требовать же в самом деле справки по форме 286!.. Но где же он, где?..»
Теперь Люда не только с волнением смотрела на улицу, но и чутко, вся насторожившись, прислушивалась. Однако в передней у двери было по-прежнему тихо. И мамы не слышно. «Господи, она-то как волнуется!»
Тонкий кончик минутной стрелки уже сильно склонился вправо. Неужели не придет?.. Это из-за глаз? Засомневался, струсил?.. Или просто опаздывает?
Вон еще троллейбус. Ну, скорее же! Так, раскрылись двери. О, сколько выходит… А его… снова нет? И в передней тихо. И лифт будто уснул… «Может, все-таки не надо было говорить о глазах?.. Нет, надо, правильно. Лучше сразу. А если испугался, то что ж…»
Из кухни показалась Татьяна Ивановна. Большого, наверно, усилия стоило ей сохранить спокойное выражение лица.
— Людочка, как ты считаешь, кофе надо заварить?
— Да, конечно, — кивнула она. — Завари.
— А который час на твоих?
— Двадцать пять четвертого. А еще точнее — двадцать шесть.
— Что-то Виталий не идет, — словно это нисколько ее не волновало, сказала Татьяна Ивановна.
— Не идет.
— Не поломка ли какая? А то ехала на днях — что-то в моторе перегорело. Минут пятнадцать стояли.
— Хорошо, мама, иди…
И опять — все внимание окну. Вдалеке показался синий троллейбус. «Вот на этом приедет», — почти равнодушно подумала она. Девушка сошла, потом старик, потом две школьницы с портфелями. С другой площадки — женщина с ребенком… Опять Виталия нет…
И вдруг словно жаром окатило ее. Выбившаяся минуту назад из разноцветья уличного автомобильного потока к их дому медленно и в то же время как-то по-хозяйски подъезжала новенькая зеленая машина. Люда ахнула: «Жигули». Она кинулась в мамину комнату, выходившую во двор, распахнула дверь балкона. Автомобиль, показавшийся из-за угла, остановился как раз напротив их подъезда. Виталий вышел из машины в той же черной кожаной куртке и желтых туфлях, особенно ярко выделявшихся при взгляде сверху. Оглянувшись по сторонам, он достал из глубины машины букет бело-розовых гладиолусов, захлопнул дверцу, запер ее ключом.
Люда могла бы окликнуть его, но почему-то стояла словно скованная, вцепившись в гладкий пластик балконного поручня. Она не окликнула. Виталий глаз вверх не поднял, на балкон не посмотрел. Подергав для верности ручку двери, он обошел газон с жалкими остатками пожухлой зелени и, держа перед собой букет, скрылся в подъезде.
— Мама, — поспешно войдя в кухню, взволнованно и растерянно сказала Люда. — Он пришел. То есть приехал. Уже внизу…
— Ну и слава богу, — Татьяна Ивановна протирала салфеткой кофейные чашечки. — А ты волновалась. Люда, а ты чего… не радуешься? Отчего лицо такое?
— Мама, побудь у себя в комнате.
— Конечно, если тебе так удобно…
— Кажется, лифт заработал. — Остановив взгляд, Люда прислушалась. — Мама, иди к себе. Почитай что-нибудь.
— Кофе я смолола. Обожду пока заваривать?
— Потом, потом. Иди, мама.
Люда стояла в передней, когда раздался звонок.
Она вздрогнула и внезапно поймала себя на трусливом желании не открывать дверь. Это ее поразило. «Дура! Так можно совсем дойти!» Она повернула барашек замка и в неярком свете лестничной площадки увидела Виталия. Улыбка на его широком лице была не менее выразительная, чем гладиолусы, почти доверху завернутые в прозрачный целлофан.
— Людочка, вот и я! На своей машине приехал.
— Я видела. С балкона смотрела. Зеленая.
— Машину гнал на предельно допустимой скорости. Побывал в двух цветочных киосках — нет, не то. Эти взял на базаре. Все же частный сектор — вне конкуренции, сервис по высокому классу: парниковые, свеженькие, из ведра с водой, завернули в пленку, пожелали счастья невесте. Так что вручаю по назначению.