— Крутикова-то я помню — шустрый парнишка…
— Говоришь, ядовитый дым, а в кухне розетка у нас на подоконнике, там провод совсем доисторический. Ждешь, когда загорится?
— Не нашлось другого в тот раз, — виновато сказал отец. — А Клава очень просила провести так, чтоб под рукой было, чтоб гладить удобно.
— Удобство и безопасность — родные братья, — наставительно сказал Вадим. — Вот метра три осталось провода, можно и поменять.
И еще часа на полтора нашел себе занятие Вадим.
А после обеда надел рубашку в голубую полоску, костюм, повязал, как и вчера, галстук, с первого раза угадал в кармане двушку. Алексей Алексеевич, наблюдавший за сыном, вздохнул:
— Листок с номером на буфете.
— Не надо, я помню.
— Когда вернуться-то думаешь?
— А для чего меня ждать? Смотри телевизор… Когда приду? Не знаю, батя…
Действительно, телефон Сабины Вадим помнил отлично. Он набрал номер и, задержав выдох, напряженно вслушивался в длинные, громкие гудки. Четвертый, пятый, шестой…
— Кто это? — вдруг услышал он затаенный голос.
— Это я, Вадим.
— Наконец-то! — радостно сказала Сабина. — Ну, ты инквизитор! С утра смотрю, смотрю на телефон — молчит. Ты откуда звонишь?
— Тут, рядом со своим домом. Из будки.
— Понятно. Значит так, иди на площадь, садись на шестой троллейбус. Моя остановка «Беговая». Пройдешь вперед, улица Нижняя, дом семнадцать…
— Сабина, обожди…
— Чего ждать? С утра жду, измаялась… Третий этаж. И квартира тоже семнадцать, легко запомнить. Не бойся: я одна. Муж улетел в Ригу.
— Вчера Сергей сказал, чтобы я позвонил…
— Правильно. Это я просила.
— Сказал, чтобы я обязательно позвонил.
— Молодец! Так ему и велела. Все понял? Садишься на шестерку, до «Беговой». Подъезд у меня второй… Посидим, Вадюша, поболтаем. Кстати, апельсиновый коктейль для тебя сделаю — век такого не пробовал. Я по коктейлям в большие специалисты вышла… Ну что, Вадя, программа понятна?
Вадим, вытерев вспотевший лоб, сбивчиво проговорил:
— Я не знал… честное слово, понимаешь, не знал, зачем нужно было тебе позвонить…
— Ну, Вадик… Я ведь открытым текстом сказала тебе… тогда, на лавочке, у библиотеки. И телефон дала. Что-то не пойму. В тот раз куда как боек был! А сейчас… Может, времени нет? Срочные дела?
— Вообще, в самом деле времени…
— Или девушка завелась? Ну говори — девушка?.. Молчишь. Значит, так и есть. Кто она?
— Сабина, ты не сердись…
— Можешь ответить, кто она? Студентка? Красивая? Лучше меня?
Вадим через силу улыбнулся.
— Разве красивей тебя бывают!
— Хоть за это спасибо! И сколько ей лет? Блондинка, шатенка?
— Наверно, блондинка.
— А-а, признался! Когда познакомился?
— Да не знакомился я.
— Бог мой! — вдруг сказала Сабина. — Белова! Как же я сразу не вычислила. Точно — она, Люда?
Длинный вздох Вадима подтвердил ее догадку.
— Ну и что из этого, — помолчав, сказала Сабина, — на здоровье, пожалуйста — вздыхай, страдай, люби, а сейчас… садись на шестой троллейбус. Вадя, а какие записи поставлю! У меня «Панасоник» с четырьмя колонками. Слушаешь и балдеешь. Вадя, приходи — длинно прошептала она. — Я жду.
— Но, Сабина… — со страхом сказал Вадим.
— Что, Сабина?
— Я же…
— Что ты же? Любишь? Не можешь себе позволять? Боишься, как в лицо потом посмотреть? А ты привыкай. Жизнь — дорога длинная, все может случиться, все надо уметь. Приходи. Я жду.
— Нет, — сказал Вадим. — Не могу.
— Не придешь?
— Нет. Не хочу.
— Смотри, пожалеешь. Сильно пожалеешь… И чего же ты нашел в ней? Мог бы и получше подыскать — покрасивей, с перспективой. Или решил, что человек золотой? Не обольщайся. Девочка она себе на уме. Собиралась на филологию, а оказалась в кулинарах. Интересная ситуация. Очень даже…
— Ты же знаешь, — перебил Вадим, — у нее с глазами было плохо. Осложнение…
— Вот все так и думают: глаза. Нетушки, не в глазах дело. Выгоду искала. И дурак поймет, что возле продуктов голодной не останешься. А если с умом которая — и на модные тряпки хватит. Вот оно, Вадик, как на самом деле, объективно если, по всей правде. Понял?
— Не понял, Сабина. С глазами у нее действительно было серьезно. Даже экзамены не сдавала. Врачи запретили.
— Вадя, тем более.
— Что тем более?
— Задуматься должен. На будущее. Зрение — это не то что комар укусил. Вдруг… нет, не дай бог, конечно, но — вдруг она ослепнет? Подумал об этом? Ты хоть представляешь?..