Ночные улицы были погружены во тьму. Почти ни у кого из соседей миссис Риггинс окна в этот час не горели. Даже не знай Терри точного адреса, она бы приехала в нужное место, ориентируясь по единственным в квартале ярко освещенным крыльцу и веранде. В окнах гостиной маячили силуэты людей. Рядом с домом, у тротуара, была припаркована полицейская машина. Не желая попусту беспокоить соседей, патрульные не стали включать проблесковые сигналы на крыше автомобиля, и теперь большой полицейский седан смотрелся как самая обыкновенная машина, одна из многих, дремлющих у обочины в ожидании очередного ежеутреннего исхода из пригородного района в центр — на работу или учебу.
Свою маленькую, потертую за шесть лет службы машинку Терри припарковала следом за патрульным автомобилем. Прежде чем выйти из машины, она перевела дыхание и еще раз проверила свою экипировку. Во-первых, диктофон в чехле, во-вторых, полностью заряженный ноутбук. Личный жетон Терри привычно закрепила на ремешке диктофонного чехла. Кобура с пистолетом лежала на пассажирском сиденье, и Терри пристегнула ее к ремню своих джинсов, не забыв дважды проверить оружие и убедиться, что пистолет на предохранителе и в стволе нет патрона. Еще один глубокий вдох, затем выдох — и она, выйдя из машины, направилась через лужайку к освещенной входной двери.
За последние полтора года ей уже дважды приходилось бывать здесь.
Изо рта Терри вырывался пар. К ночи похолодало — впрочем, ровно настолько, чтобы любой, кто привычен к климату Новой Англии, поплотнее запахнул пальто или, может быть, приподнял воротник, но не более. Холод холодом, но в ночной свежести чувствовалось какое-то не зимнее тепло: что-то наполняло вроде бы стылый воздух дыханием приближающейся весны.
Терри подумала, что, возможно, стоило сначала заехать в управление, заглянуть в кабинет, где вместе с тремя другими стоял и ее рабочий стол, и прихватить с собой дело семьи Риггинс. Впрочем, вряд ли Терри нашла бы в этих бумагах что-то новое для себя. Историю предыдущих побегов Дженнифер Риггинс она помнила едва ли не наизусть. Ей, как и прежде, не по душе было участвовать в этой нечестной игре: пытаться решить загадку, отгадка которой кроется совсем в иной плоскости. «Ладно уж, нет у тебя ничего, кроме догадок, — одернула себя Терри. — Значит, будешь действовать по правилам: заведешь дело о побеге несовершеннолетней, дальше — все в соответствии с инструкциями и схемами, предусмотренными для подобных случаев. В конце концов, скорее всего, даже понятно, где искать пропавшую; понятно и как, и когда примерно будет закрыто дело. Вот только… что-то здесь не так». Мысли инспектора Коллинз пошли по новому кругу. Неспроста Дженнифер так настойчиво пытается скрыться из этого вроде бы такого уютного и благополучного дома. Терри понимала, что вряд ли когда-либо докопается до истины в этом деле. Тем более что никому, похоже, и в голову не приходило заподозрить здесь что-то неладное. Оставалось вновь загнать свои подозрения в самый дальний угол сознания и сосредоточиться на фактах, а для этого взять показания у рыдающей матери и ее приятеля, четко и грамотно внести в протокол все подробности, которые наверняка окажутся, как под копирку, списаны с предыдущего случая.
У Терри Коллинз было поганое чувство, будто ее заставляют участвовать в каком-то обмане.
На крыльце она на мгновение замешкалась; рука, уже занесенная, чтобы постучать в дверь, застыла в воздухе. Терри вдруг представила себе собственных детей, которые сейчас мирно спали, даже не подозревая, что мать их вовсе не дремлет этажом ниже, готовая в любой миг проснуться, лишь только из детской донесется какой-нибудь непонятный или тревожащий звук. «Какие ж они еще маленькие! — облегченно вздохнув, подумала Терри. — Каких бы тревог и проблем ни готовили они матери — а избежать сложностей и неприятностей, разумеется, не удастся, — все это пока в далеком будущем».
Дженнифер раньше ступила на этот путь и уже далеко обогнала ее малышей.
«И не только на этом пути», — поморщившись, подумала Терри. Разобраться бы в этом, понять бы, отчего вдруг так повзрослела эта любительница побегов, что такое особенное она поняла, — глядишь, все стало бы на свои места и картина бы прояснилась.
Терри в последний раз набрала в легкие свежий ночной воздух, будто сделала глоток ледяной воды в жаркий день, и решительно постучалась. Не дожидаясь ответа, она повернула ручку и, открыв дверь, шагнула в прихожую. На стене у лестницы по-прежнему висел портрет Дженнифер — фотография, сделанная, когда девочке было лет девять. Розовая ленточка в аккуратно убранных волосах, расщелинка между передними зубами — один из тех снимков, что родители обожают, а их дети-подростки тихо ненавидят: напоминание о моменте, который одни и другие увидели под разными углами, сквозь разные линзы, который и те и другие по-разному исказили своим восприятием.