Занятие у МакГонагалл тянулось невыносимо долго. Он заставил свою чашку исчезнуть, потом восстановил ее (хотя этого, естественно, не требовалось), трансфигурировал ее в кролика, перекрасил его в бордовый, заставил уменьшиться, увеличиться… Его манипуляции не укрылись от МакГонагалл, и она сказала:
— Мистер Снейп, если вы уже выполнили задание, можете приниматься за домашнюю работу.
Северус достал из сумки перо, чернильницу и пергамент и взялся за эссе, отметив про себя, что МакГонагалл не смущает отсутствие у него книг. Кажется, они оба знали, что в этом нет необходимости. При этом Северус заметил завистливые взгляды Миранды, у которой то с чашки исчезала только ручка, то наоборот, исчезала вся чашка, кроме ручки. Впрочем, остальные, чьи работы находились в менее бедственном положении, тоже смотрели на него косо — как, например, Дерн, чашка которого стала прозрачной, но исчезать никак не хотела.
***
Луна всходила над лесом. Северус смотрел на нее и не знал, зачем это делает. В последнее время, к его искреннему удивлению, это зрелище не оставляло его равнодушным — оно словно напоминало ему о чем‑то, словно загадывало какую‑то загадку, которую он хотел разгадать и никак не мог, ибо даже не понимал сути вопроса. Вот и сейчас, глядя на еще светлое голубое небо и серебристый неполный круг луны, он думал об этом, а не о зельях, ингредиенты или процесс приготовления которых так или иначе связаны именно с этой лунной фазой. Перед его мысленным взором неожиданно возник образ девушки в странной мантии. Он ее сразу узнал. Именно такой она была изображена на вкладыше от шоколадной лягушки. Когда‑то давно, еще на первом курсе, Северус нашел такой на полу гостиной. Видно, кто‑то обронил (у него самого никогда не было денег на такие лакомства)… На карточке была изображена девушка с маленьким сосудом, над которым поднимался серебристый пар. Девушка стояла на фоне луны. Когда она заметила, что Северус разглядывает ее, то нахмурилась, но потом складка между бровей разгладилась, и она кивнула ему. На обороте было написано, что это Клиодна, ирландская девушка–друид, открывшая свойства лунной росы. Северус долго хранил вкладыш у себя, пока однажды не потерял его.
Северус достал из кармана маленький пузырек и принялся собирать серебристую росу на небольшой лужайке, мысленно рассчитывая необходимое количество. А луна светила все ярче. Легкий вечерний ветер пробежал по склону ближнего холма. Северус вздохнул. На душе было тоскливо. Он развернулся и быстрым шагом направился к Хогвартсу.
На ступенях замка Северус заметил одинокую скорченную фигуру. Когда он подошел поближе, человек пошевелился. В угасающем свете сумерек Северус заметил, что это Ремус Люпин. Проходя мимо, Северус на миг замер, но потом двинулся дальше. Люпин не шелохнулся, все так же глядя на луну.
***
Незаметно подошло время первого матча сезона: как всегда, Слизерин играл против Гриффиндора. В субботу вся школа разместилась на трибунах. Погода была прекрасная — легкий ветерок трепал желтые кроны Запретного леса, трава ярко сверкала под солнцем. Трибуны шумели и размахивали шарфами и знаменами, причем казалось, что все они охвачены пожаром, потому что вся школа, как водится, болела за Гриффиндор. Неожиданно над рэйвенкловской трибуной взвилось одинокое серо–зеленое знамя.
— Эй, посмотрите! — воскликнула Аннабелла, ткнув туда пальцем.
Все обернулись. Шестикурсница Глэдис Найт довольно улыбнулась.
— А, это моя сестренка Кэндис и ее приятель Ричи, — сказала она. — Решили поболеть за наш факультет.
Аннабелла понимающе кивнула. Ситуацию никто комментировать не стал, но Северус вдруг подумал, что остальным слизеринцам это не особо понравилось. Конечно, испытывая на себе всеобщую неприязнь, они вечно жаловались, что все эти полупростецы с других факультетов мало что понимают в жизни вообще и в квиддиче в частности (исключение — Поттер, но он‑то чистокровный, пусть и влюблен в грязнокровку), но, с другой стороны, им нравилась эта их обособленность. Более того, Северус чувствовал, что это положение «осажденной крепости» помогало им, слизеринцам, хоть как‑то держаться вместе. «Каждый сам за себя» — наверное, именно этот девиз стоило бы добавить факультету Слизерин к общехогвартсовскому «Draco dormiens». Хотя с другой стороны, Северус прекрасно понимал, какую мощную силу может дать правильно организованное сборище хитрых, коварных, честолюбивых волшебников. Что ж, карьера под началом Темного Лорда, чего большинство рэйвенкловцев, гриффиндорцев и хаффлпаффцев не пожелали бы увидеть и в самом страшном сне, в слизеринской гостиной была не просто обычной, но уже и немного заезженной темой для беседы. Неудивительно, что в школе на слизеринцев смотрели со страхом и подозрением. Последним, впрочем, это очень даже нравилось.
Свисток мадам Хуч отвлек Северуса от его размышлений. Команды вылетели на поле. Рауг Дерн и Джеймс Поттер важно пожали друг другу руки, и игра началась. Раздалось легкое покашливание — проба эффекта Соноруса — и над полем разнесся голос комментатора Регулуса Блэка. Однако Северус к нему не прислушивался, сосредоточив все свое внимание на игре.
Охотники Слизерина — Долиш, Стеббинс и Дерн — сразу же завладели квоффлом, и в течение первых десяти минут четырежды забросили его в кольца противника. Северус увидел, что они играют по накатанной схеме — давят соперников к их воротам, не давая опомниться. Неважная тактика, подумал Северус, Поттер наверняка знает с десяток способов, как сломать этот барьер. Впрочем, дело облегчалось тем, что Стеббинс и Долиш понимали друг друга без слов, да и Дерн к моменту игры, кажется, оставил свои капитанские замашки, включившись в работу своего звена, напирающего, главным образом, не на точность бросков, а на силу и стремительность атаки. Северус внимательно смотрел за их маневрами, которые знал наизусть, главным образом потому, что ему хотелось отследить реакцию Поттера. Правда, ему мешал Гилдерой Локхарт, новый ловец, который почему‑то таскался следом за Поттером, расположившись ярда на три ниже и — о, ужас! — копировал его жесты и выражение лица.
«Проклятье! — подумал Северус. — Нельзя было выпускать его на поле».
Кажется, все слизеринцы это поняли. И если бы только слизеринцы! Дерн подлетел к Локхарту и что‑то крикнул ему. Северус не разобрал, что именно, но, наверное, что‑то вроде «за снитчем смотри, а не за Поттером», потому что Локхарт, откинув прядь золотых волос, тут же стал нарезать круги над стадионом, поглядывая то влево, то вправо, и при этом стараясь попасться на глаза как можно большему количеству зрителей. Фабиан Прюэтт, ловец гриффиндорской команды, сделал вид, что падает от хохота с метлы.
— Локхарт — идиот! — возмущалась Миранда. — Это же глупо!
— Я бы и то справилась лучше, — вставила Аннабелла.
— Помечтай! — заметил Обри, не отводя взгляда от того, что происходило в воздухе. — Девчонок не берут в команду.
— И зря, по–моему, — надулась Аннабелла, в расстроенных чувствах стукнув кулаком по трибуне, когда Поттер забросил еще один квоффл. — Неужели ты думаешь, что мы смотрелись бы хуже?
— Вы не умеете грубо играть, — пожал плечами Обри. Как раз в этот момент Стеббинс схватил за шкирку Кэмпбелла, дав тем самым Долишу возможность беспрепятственно добраться до колец. Кэмпбелл едва не свалился с метлы, но удержался, что‑то крикнув Долишу.
— И потом, — вставил четверокурсник Дерек Фрост, — неужели вы думаете, что мы позволим нашим хрупким куколкам рисковать своим здоровьем?