«Здравствуй. Ты Олиннет, верно?»
Девчонка глянула сквозь меня пьяными глазами и кивнула. Ее руки принялись за работу с двойным рвением.
Задал ей пару стандартных вопросов. Хорошо ли была знакома с убитой. Когда видела ее последний раз. Были ли обиженные клиенты или недоброжелатели. Может, среди девочек есть завистницы?
На все вопросы Олиннет отвечала односложно. Кивок – да. Мотает головой – нет. От ответа на последний вопрос она воздержалась. Ага, отлично.
Разговор не клеился. Запугана? Присс хочет сохранить все в тайне? Думаю, что в ее интересах наоборот расследовать это дельце как можно быстрее. Чтобы избежать дальнейших жертв, это будет не на пользу ее бизнесу. Узнал у Олиннет имя ее подружки и поспешил откланяться.
В коридоре второго этажа столкнулся с Присс. Старушка выглядела бодрой и отдохнувшей, но в глазах прочно засела тревога. Переживает, бедняжка.
«Выспался, дорогой? Сейчас велю подать тебе обед. Кухарки с утра курятину запекали.»
Присс подмигнула и, взяв меня под локоть, повела к выходу.
Попросил ее дать указание мальчишке-прислуге из бара «Веселый трактирщик» отправить кое-какую весточку Энн. Чтобы не переживала.
«Она сейчас живет с тобой? Удивительная она девушка, Фергюс. Не обижай ее.»
Присс остановилась на мгновение у картины с обнаженной девчушкой.
«Вот она, Персея.» – шепчет она, проведя пальцем по нарисованному рыжему лобку.
«Кто написал эту картину?»
«Один клиент из богатеньких. Не отсюда и не из-за реки. Искал здесь музу, а нашел Персею. Заплатил за неделю с ней, представляешь? Заперся в самой маленькой комнатенке с девчонкой и этим… мольбертом. Исчез на четвертые сутки, оставив это. Персея говорила, что он к ней даже не прикоснулся ни разу. Странный такой.»
Ага, действительно.
«Давно он уехал?»
«Еще осенью. Подозреваешь импотента, Фергюс?»
Присс издала хриплый смешок и утащила меня вниз.
Пока я уплетал за обе щеки печеную куру, Присс болтала без умолку и подливала мне в кружку вино. Говорила что-то о запланированном ремонте, новых девочках. Что-то там про увеличение недельной выручки. Морозы борделю на пользу – все ищут женской ласки и тепла.
«Давай лучше поговорим о деле, дорогуша.»
Набив пузо до отказа, я откинулся на спинку жесткого столового стула и внимательно посмотрел на сутенершу.
«Мы же договорились, Фергюс. Твои слова – расследовать смерть шлюхи я не буду.»
«Я помню, что сказал. Вдруг я передумал.»
Присс неопределенно мотнула головой и залпом осушила только наполненный бокал. В дверь кухни тихонько постучали, и в проеме мелькнула взъерошенная копна соломенных волос парнишки-прислуги. Жемая.
Я вручил ему записку, сложенную в неуклюжий треугольник. Присс бросила ему куриную ножку и взглядом велела убираться.
Жемай выскочил на улицу, вгрызаясь по дороге в костлявое мясо.
«Выполни мои условия, Фергюс. Еще две ночи здесь. Для моей безопасности. И безопасности моих девочек. О награде договоримся позже.»
Хорошо, солнце. Договоримся.
«Садись, мистер. Нет-нет, не сюда. Чуть левее.»
Задорный голосок Феи указывал мне, что делать. Подчинялся я с большой охотой, должен признать.
После обеда я направился на поиски подружки Олиннет. Девочка назвала ее Феей. Имя, прозвище – неважно. Ее я нашел в прачечной комнате, с тазиком свежевыстиранного белья в тонких руках с почти прозрачной кожей. Она утащила меня в какую-то каморку без окон после того, как я попросил ее рассказать об убитой.
Осторожно сел на край помятой кровати, вонявшей старым потом и луковой отрыжкой. Фея присела на корточки напротив, спустившись по стене и обнажив симпатичные коленки правильной формы.
«Сколько ты уже здесь?»
«Примерно столько же, сколько и Энн.»
Увидев мою перекошенную морду, она поспешила оправдать свою осведомленность в моих личных делах слухами и сплетнями. Верю.
«А я помню тебя, мистер.» – после минутного молчания продолжила говорить Фея, сдвигая и раздвигая колени. – «Помню, как ты пришел сюда в начале осени.»
«А я помню тебя. Ты отгрызла хер тому бедняге.»
Фея лукаво улыбнулась и задрыгала коленями сильнее.
«Я помню, как ты прошел мимо. Когда нас насиловали. Хотел спасти свою ненаглядную? Как это по-геройски. А нас еще битый час драли во все, что можно драть.»
Я пожал плечами.
«Ты же жива.»
Фея наклонила белокурую головку набок. Внимательно посмотрела на меня. Ноги в очередной раз сошлись и разошлись, домашний халатик с жжеными дырами от утюга задрался почти до пояса.
«Жива. Мы все живы, благодаря тебе. Девочки помнят добро. И ты помни, лис.»