Фея резво поднялась и вскарабкалась мне на колени, прижав руками лапы к грязной простыне.
«Не лезь в это, милый. Здесь другие правила, другие законы. Девочки разберутся с этим делом сами.» – шептала она мне на ухо, расстегивая ремень на брюках.
Она плавно покачивала бедрами, вынуждая мое нутро напрячься и поддаться ее ритуальному танцу. Кончил я быстро.
«Держи, вытрись.»
Фея швырнула мне свежевыстиранное и слегка влажное полотенце из своего тазика. Села рядом на кровать и закурила тонкую сигаретку.
«Не очень-то учтиво.»
Фея усмехнулась и достала из кармана халатика баночку с белилами – подправить растекшийся от пота макияж.
Чувствовал себя прекрасно. Физически. А на душе скреблись кошки. Положил лапу Фее на бедро и сильно сжал, чтобы отогнать видение укоризненно глядящих изумрудных глаз.
«Тише, милый.» – шутливо воскликнула Фея и подняла мою лапу выше, туда, где влажно. Я тут же ее убрал.
«Дружила с Персеей?»
«Мы здесь заботимся друг о друге. Персея была мне как дочь. Или младшая сестренка. Много раз клиенты-педофилы сбегали отсюда с расцарапанными вот этими коготками рожами и больше никогда не возвращались.»
Фея шаловливо провела по моей щеке острыми ногтями и продолжила.
«Право дело, Фергюс, прекрати вынюхивать. Мы и сами справимся. А ты только хуже сделаешь.»
Пухлые губы шлюхи выдували дымные кольца невероятной величины. В глазах стояла пелена. Больше я от нее ничего не добьюсь.
Я покинул коморку и направился в холл.
Была четверть седьмого после полудня, когда я услышал шум снаружи. Отложил чтиво (книгу с голыми бабами, если честно), я подошел к окошку рядом с дверью и выглянул в сумеречную темноту.
У входа разыгралась целая бульварная пьеса. Выпивоха, одетый как городской франт, яростно жестикулировал и что-то кричал Присс, стоявшей у двери со сложенными на груди руками. Между ними испуганно съежился Жемай. Я осторожно открыл зимнюю ставню и принялся жадно слушать.
«… Вали отсюда, Стерье. Или прикажу выпороть тебя, как дворнягу.»
Присс говорила сдержанно настолько, насколько позволяла ситуация. Ее, понятно дело, не слушал никто. Кроме меня, разве что.
«Выдай мне эту мразь, старая шлюха! Мне нужно увидеть ее наглые сифозные глазенки.»
Голос мужичка был тонким и истеричным. Иногда срывался на крик в особенно напряженных моментах. Особенно в слове «сифозные».
«Ты ее не увидишь. Этому не бывать.»
Я огляделся. Девочки, крадучись, медленно приближались к окну. Несли кто блестящие маникюрные ножницы, кто кухонные ножи. На лестнице сидела Фея и безразлично наблюдала за происходящим.
«Я войду сейчас же!!!» – взвизгнул Стерье и вытащил из кармана модного в прошлом сезоне пальто револьвер с ржавой рукояткой.
Я был на улице через доли секунды. Видел, как Жемай кубарем бросился под ноги щеголю, от чего тот, выписав в воздухе кривую дугу, упал лицом в снег. Револьвер выпал из его сосископодобных пальцев и проскользил по ледяной корке прямо к моим лапам.
Не заряжен.
Я приложил Стерье по голове рукояткой его оружия и за шиворот оттащил за угол.
«Эй, очнись, придурок.»
Видать, сознание потерял. Стерье открыл глаза и попытался утереть замерзшие сопли. Получилось скверно. С минуту глупо смотрел на меня, а затем зарыдал. Пришлось шлепнуть его по щеке, чтобы привести в себя.
«Ты же животное.» – тупо проговорил Стерье и попытался подняться на ноги. – «Почему ты носишь одежду. Зачем говоришь со мной? Это такие последствия сифа?»
Ага, верно подметил. Я жестко осадил его обратно и задал пару вопросов.
«Эй, герой.»
Фея стояла на первом этаже у открытого бокового окошка и зябко куталась в свой смешной халатик.
«Он не мог убить Персею. Отпусти придурка.»
Почему-то я ей поверил. Интуиция, чтоб ее. Снял с руки Стерье часы за пятьдесят динаров, бросил в окошко Фее и поспешил зайти в помещение. Холод чертов.
Сонно щурит изумрудные глазки. Сидит у окошка в темноте тесной кухни, обхватив прижатое к подбородку колено руками. Глядит на улицу и ловит мимолетные подвижения во тьме. Вздрагивает при каждом шорохе, оглядывается на входную дверь. Грустно вздыхает и возвращается к созерцанию опостылевшего пейзажа за окном. От вздоха этого душа рвет грудную клетку. А она все сидит, пока стекло не затянется хрустящей пленкой утреннего мороза.
Ночь вторая
Я задремал в кресле у камина. Даже не снял башмаки, дурно пахнущие еще с осени. Проснулся, собственно, от того, как две девочки аккуратно стягивают их с моих лап и утаскивают куда-то. Надеюсь, почистить. Надо было предупредить о небольшом 4-дюймовом сюрпризе в подошве. Да к черту.