В заключительной колонке (III) распределение радикально иное, нежели в первых двух: господствующее положение легитимного напарника бесспорно. Вместе с тем различия в выборе партнеров в сравниваемых городах достаточно велики. И впрямь, в мегаполисе не только значительно меньше молодых людей в прошлом совмещали сексуальный дебют с юридическим оформлением брака, но и активнее расширяли интимное поле за счет отношений с любимыми и «хорошо» знакомыми партнерами, не пренебрегая при случае и «промискуитетом». Отсюда без всяких сомнений следует: изменение роли сексуальности в жизнедеятельности актора происходит первоначально в крупнейших городах и только впоследствии распространяется по территории. Трансформация моральных ценностей, напомним, приходится на середину 70-х годов. В этом свете не покажется чересчур смелым заявление о фиксации нами не просто неких флуктуаций, а элементов зарождающейся сексуальной революции.
Наступил черед сопоставить статистические данные трех колонок между собой. Предпочтения студентами и молодыми людьми, представляющими все слои городского населения, тех или иных партнеров отчасти разнятся друг от друга. Так, интересы студентов концентрируются преимущественно в одном пункте — более половины учащихся вузов манифестируют своего дебютного визави как любимую (-го). И хотя и прочей молодежи мегаполиса не чужды такого рода устремления, всё лее girl/boyfriend составляют у них немногим более трети. Имеются и другие отличия. Молодые петербуржцы численно превосходят студентов в формировании легитимных сексуальных союзов, в эротическом общении с «хорошей (-им)» знакомой (-ым) и в контактах с проституткой. Молодые туляки в целом придерживаются того же поведенческого сценария. Исключение составляют «промискуитетные» и проституционные связи: первых меньше, вторых, напротив, — больше.
Старшее поколение (в обоих городах) в молодости по-иному выстраивало свои сексуальные предпочтения. Предваряя конкретные свидетельства, отмечу больший консерватизм туляков в частной жизни. В прошлом современные «пожилые» люди, как правило, совмещали юридическое оформление брака и сексуальный дебют (шестикратное превышение относительно сегодняшних молодых поколений!). В силу этого, не секрет, никакие иные сексуальные практики не могли конкурировать с «матримониальным эросом». Следующий партнер по наполненности в петербургской «возрастной» когорте — любимая (-ый); к слову, ее (его) доля вдвое ниже, чем у нынешних молодых людей, а относительно студенчества — даже втрое. В Туле второй и третий ряд в равной мере закрепился за невестой/женихом и любимой/любимым (последние, кстати, с 3—5-кратным отставанием от их затребованности на рубеже XX—XXI вв.). На долю всех остальных типов партнеров у «пожилых» жителей мегаполиса пришлось около 16%, а в среднероссийском городе и того меньше — 8%. Словом, у респондентов старшего поколения выбор партнера по эросу был невелик (особенно в Туле) и ограничивался рамками традиций.
Не пройдем мимо «нового-старого» феномена, проявившегося в выборках конца прошлого века, причем исключительно у поколения 18—24-летних — манифестируемого возвращения проститутки как объекта сексуального дебюта. По правде говоря, мне впервые удалось такое зафиксировать. Даже у студентов, опрошенных в середине 90-х годов, наличие «непотребства» отмечено не было, скорее всего эти связи растворились в «промискуитетных».
Незначительная доля проституционных контактов в общей массе нелегитимной сексуальности не должна смущать, ведь речь я веду об эротическом дебюте. Мало того, реальная распространенность проституционных связей в молодежной среде в настоящее время не столь велика в сравнении с любым периодом предыдущего века{46}. К примеру, опрос, проведенный в 1991 году среди ленинградской молодежи, показал: 3,6% респондентов имели один контакт с проституткой, а 4,4% — несколько. Около 9% студентов и школьников, 5% служащих и 2% рабочих (обоего пола) были не прочь «иметь сексуальные контакты за плату»{47}.
Российская проституция не только по сути напоминает европейскую, но и количественно с нею «сопоставима». Ограничусь двумя свидетельствами. В общенациональном французском исследовании{48} респондентам был задан вопрос: имели ли они за последние пять лет «один раз или больше сексуальные отношения за плату или получали плату сами»? Обращение к проституции, определяемой таким образом, обнаруживается более или менее заметно только у мужчин: 3,3% из них ответили на этот вопрос утвердительно. Число обращений к проституткам увеличивается пропорционально размеру населенного пункта, в котором проживает респондент (5,2% в парижской агломерации против 2,1% в городах с числом жителей менее 5 тыс.). К проституции несколько чаще прибегают те, кто относит себя к нерелигиозным или не придающим религии большого значения, а также те, чей уровень образования выше (4,2% из имеющих степень бакалавра по сравнению с 2,5%, кто прошел обычную профессиональную подготовку). В целом среди мужчин с высшим образованием, не состоящих в браке и проживающих в черте Парижа, к проституткам обращались в течение последних пяти лет 8,6%. Всего 1 % мужчин в возрасте от 18 до 69 лет сообщили, что за последний год вступали в сексуальные отношения, за которые они платили. Среди них 36% имели связи с одной проституткой, 29% — с двумя, 30% — имели от трех до десяти партнерш, а 4% — более десяти (см.: Spira, Bajos 1993: 141—142). Согласно опросу, проведенному в Финляндии, каждой пятой женщине и 8% мужчин предлагались деньги за сексуальные услуги{49}. В Хельсинки соответствующие показатели составляют 37% и 14%. Довольно часто деньги предлагаются женщинам, которые имели до этого совсем немного сексуальных партнеров{50}. Только две из опрошенных женщин и 1,5% мужчин признали, что согласились принять деньги. По словам исследователей, женщины, предлагавшие себя, или не признались в этом, или не попали в число респондентов. Что же касается мужчин, то 10% платили за секс-услуги, причем 6% — несколько раз. Как правило, возраст мужчин, обращавшихся к проституткам, превышал 40 лет (см.: Kontula, Haavio-Mannila 1995: 211).