Всякому знакомому с классическими текстами не составит труда мысленно нарисовать картину сексуальной близости женщины с эмоционально индифферентным партнером. Мой вариант, навеянный новеллой Апулея о жене бондаря, таков: пара, опираясь на тумбочку с телефоном, совершает акт (он в позиции сзади). Раздается звонок. Трубку снимает женщина и спонтанно вовлекается в обсуждение покупок с подругой. Мужчина, не прерывая фрикций, высказывает глухое недовольство. Партнерша, обращаясь к нему, язвительно замечает: «Дорогой, не мешай, пожалуйста!»
Уверен, что описанные различия в сексуальности мужчин и женщин говорят сами за себя. Остается лишь добавить: гармонизация экспрессивных потребностей даже на природном уровне требует от партнеров значительных усилий по переводу сексуальности в эротизм.
Не будем преувеличивать, клиника улавливает в основном природную специфику полов. Культурные же различия проясняются репрезентативными опросами населения, интервьюированием экспертов и прямыми наблюдениями, приподнимающими завесу над повседневными реалиями сексуальных практик широкого круга лиц. Отсутствие эмпирических данных — благоприятная почва для фантазии и мифотворчества. Ограничусь примером, который, хотя и принадлежит истории, ярко подтверждает эту мысль. «Есть какое-то тайное, невыразимое, никем еще не исследованное не только соотношение, но полное тожество между типичными качествами у обоих полов их половых лиц (детородных органов) с их душой в ее идеале, завершении, — замечает В. Розанов. — И слова о “слиянии душ” в супружестве, то есть в половом сопряжении, верны до потрясающей глубины. Действительно, “души сливаются” у особей, когда они сопряжены в органах! Но до чего противоположны (и от этого дополняют друг друга) эти души! Мужская душа в идеале — твердая, прямая, крепкая, наступающая, движущаяся вперед, напирающая, одолевающая; но между тем ведь это всё — почти словесная фотография того, что стыдливо мужчина закрывает рукой!.. Перейдем к женщине: идеал ее характера, поведения, жизни и вообще всего очерка души — нежность, мягкость, податливость, уступчивость. Но это только названия качеств ее детородного органа. <...> Каковы души, таковы и органы\» (Розанов 1990: 33-34).
Трудно не поддаться натиску и поэтичности повествователя. И всё же, если «половые лица» описаны с натуралистической достоверностью, то с душами не всё столь просто. Мягкость и податливость женской души — это скорее патриархализированное ожидание, чем реальность. Согласимся, встречаются женщины мазохистского типа (речь идет не о парафилии{70}, а об ориентации обычного влечения) — покорные, подчиняемые, влекомые к властным, грубым, агрессивным мужчинам. В ласках они предпочитают испытывать боль, унижение, подчиненность. В их сексуальных фантазиях и сновидениях нередки сюжеты насилия, погони, овладения. Однако нужно ли специально доказывать, что в не меньшей степени распространены и женщины-амазонки. Они выражают свою заинтересованность мужчиной психоэмоциональной (ирония, насмешка, язвительность), а затем физической агрессией (причиняя на грани садизма боль в ласках и половом акте, покусывании, «вампиризме», испытывая возбуждение при виде крови, синяков), предпочитают командовать, хотя бы символически унижать мужчину, возбуждать в нем ревность и т. д. И этими образцами женское разнообразие далеко не исчерпывается (см.: КС 1998: 34). По аналогии можно сконструировать и множество мужских сексуальных типов.
В обыденном сознании сексуальная дифференциация полов — если иметь в виду идеальный маскулинный и фемининный стереотип — представляется прозрачной и незыблемой: для мужчин характерен «относительно ранний дебют», «активность», «эмоциональная экстенсивность», «частая сменяемость партнерш» и «редуцированность». Женский стереотип сексуальности ассоциируется с «относительно поздним дебютом», «пассивностью», «избирательностью», «малой сменяемостью партнеров», «экспрессивностью» и «духовностью». Вектор и стабильность традиционных представлений я предполагаю верифицировать главным образом собственными эмпирическими данными.