Описанная поведенческая поливариантность — лишь одно из свидетельств активного усвоения женщинами всего спектра социальных ролей, стилей и тактик. Вместе с тем, как и предполагалось, здесь рельефнее, чем в любой другой сфере взаимодействия мужчин и женщин, высвечиваются границы толерантности, выход за пределы которых чреват утратой гендерной специфики.
Глава 8
СЕКСУАЛЬНАЯ ЭМАНСИПАЦИЯ ЖЕНЩИН И ПРОБЛЕМА ДРУГОГО{81}
Канул в Лету XX век. В течение столетия интеллектуальные и деятельные женщины стремились реализовать свою дерзкую мечту — перестать быть объектом{82}. Фактическая картина далека от ожидавшейся активистками эмансипаторского движения. Ее в общих чертах еще в конце 40-х годов обозначила Симона де Бовуар: «Быть женщиной — значит сегодня для автономного человеческого существа сталкиваться с особыми проблемами» (Бовуар 1997: 761). Мысль не назовешь прозрачной, но одно несомненно: завоевание женщиной собственной инакости — процесс протяженный и далеко не бесконфликтный. Симптоматично, что три десятилетия спустя американская феминистка — К. Миллетт — констатировала, по сути, ту же мысль: «За женщиной по-прежнему отрицается право на сексуальную свободу и биологический контроль за собственным телом — посредством культа девственности, двойного стандарта, запрета на аборт» (Миллетт 1994: 169). Не правда ли, вырисовывается мрачноватый, патриархально окрашенный миропорядок? Пессимистическая оценка ситуации в принципе объяснима, однако разделить ее целиком было бы неверно.
Не требует сколько-нибудь детальных доказательств, что все перечисленные (как, впрочем, некоторые другие) традиции, обычаи и стереотипы были переосмыслены под влиянием сексуальной революции 60-х годов прошлого столетия. Как хорошо известно, революция способствовала демистификации эроса, превратив его в автономную (от матримониального и прокреативного поведения) сферу. Ныне экономически самостоятельная, политически равноправная женщина свободнее определяет и свой стиль жизни, и сексуальную идентичность, и эротические предпочтения. По этому поводу на Западе появилась широкая гамма публикаций: от А. Кинзи до У. Мастерса, от К. Миллетт до Ш. Хайт, от П. Сорокина до А. Гидденса.
Сексуальные трансформации и их влияние на судьбу женщины актуальны и для нашей страны. Между тем отечественная литература по данной проблематике не столь богата, и уж совсем незначителен добротный полевой материал (см.: Голод, Кузнецова 2002). Исходя из последнего замечания, буквально пунктирно обозначу эмпирические закономерности, характеризующие эротику российского населения по преимуществу в гендерном разрезе.
В середине 60-х годов 20-го столетия мною были выявлены в молодежной среде признаки отхода от «двойного» сексуального стандарта (см.: Голод 1968а). Предполагалась и дальнейшая либерализация морали. Более поздние изыскания во многом подтвердили эти экспектации. Причем среди девушек интенсивнее, чем среди юношей, росло число лиц, оправдывающих практику вступления в сексуальные отношения, не сопрягаемую с браком или деторождением, и, напротив, уменьшалось число осуждающих. Говоря конкретнее, у первых позитивная оценка выросла с 38% до 80%, в то время как негативная снизилась с 30% до 3%; динамика показателей у вторых такова: 53% против 72% и 17% против 4%. Под влиянием приведенных индексов, что неудивительно, складывалось впечатление о торжестве единого стандарта в молодых поколениях. Такое умозаключение надо признать поспешным: оно не согласуется с целым рядом фактов, имеющихся теперь в моем распоряжении. Внесу ясность. Студенты (1995 г.) оправдывали для себя нелегитимную сексуальную практику в 70 случаях из 100 и только в 4-х ее осудили, тогда как для женщин эти показатели составили соответственно 60 и 10 на каждую сотню. В свою очередь, 80% студенток оправдывали указанную практику для себя при минимальном осуждении — таковых было лишь 3%, для мужчин же соответствующие пропорции оказались 89% к 2%. Зададимся вопросом: не противоречат ли друг другу представленные ряды? По большому счету — нет. Одно дело артикулировать нравственные установки своего пола абстрактно, иное — соотнести себя как представителя определенного пола с противоположным и тем самым вольно или невольно столкнуться и преодолеть традиционную иерархическую систему.