— Устал ты, посиди.
Он сел, сгорбился. Девочка теребит его за рукав, он не смеется. Женщина вздохнула:
— Что? Плохо воюете?
Он встал:
— Воюем хорошо. Рио Кларо взяли. Ехать мне пора…
— Ребята хорошие. Только их отсюда поджучивают. «Кропоткин» тоже постарался… А у меня времени не было — я воевать учился. Если их рассовать по другим бригадам, они будут замечательно драться.
Варгас спросил:
— Маноло, а тебя куда?
— Я одно дело задумал — надо у них в тылу пошарить… Дай мне человек десять, я сам отберу. Я эти места как свои пять пальцев знаю — полтора года прожил. Там у них один мост по мне скучает. Видишь?
Маноло вытащил карту.
Он уехал из Барселоны рано утром; только-только начинало светать. С необычной для него нежностью он обнял Кончиту. Она перепугалась:
— Куда едешь?
Он растерянно поглядел на нее и сейчас же улыбнулся:
— В Валенсию, к министру. Видишь, пиджак надел.
Стоят горячие душные дни. Тяжелые орудья громят Мадрид. В госпиталях нет свободной койки: женщины, старики, дети. Продавщица универсального магазина на Гран Вие показывает летчику шелковые рубашки. Оба прислушиваются:
— Близко…
Потом, улыбаясь, девушка говорит:
— Вот последняя модель…
Дети спорят:
— Это не сто пятьдесят пять, это двести двадцать.
Они различают калибр снарядов по звуку. Они перестали играть в войну; играют они в старые игры, в прятки или в пятнашки.
Под домами Карабанчеля люди живут, как кроты: они закладывают мины. Учительница музыки Кармен продолжает давать уроки, и вдруг из открытого окна доносятся гаммы и сердитый счет: «Раз-два-три». Идет немолодая женщина с кульком. Услышав женские шаги, слепой солдат по привычке чмокает губами:
— Красотка!
В газетах каждый день огромные заголовки: «Да здравствует наступление!» Все чего-то ждут.
— Что пишут?
— В Париже убили двух итальянцев…
Над десятью фронтами — палящее солнце. Вчера астурийцы отбили атаку на Грульос. Возле Пеньярои утром была занята высота 820; после обеда противник перешел в контр-наступление и высоту пришлось очистить. Ломо Верде переходит из рук в руки. Возле Аранхуэса сдался в плен фельдфебель. В Карабанчеле взорвали два дома. Авиация бомбила Чинчон; восемь убитых. В Каса де Кампо артиллерия обстреляла холм Габитос. Большой стол завален телефонограммами. Полковник диктует:
— На всех фронтах без перемен.
Телеграф выстукивает: «хосе гарсия тревожусь сообщи здоровье мама». Хосе вчера убили возле Поркуны.
Танкист Баррио пишет открытку: «Аделита! Если ты мне не ответишь, я умру!»
В Мадриде люди не спят от духоты и ожидания. По выбоинам злосчастных дорог несутся грузовики. Штаб формирует новые дивизии. Все шушукаются: «Через месяц… Через неделю… Завтра…» Войне скоро год.
Полдень. Деревня вымерла; раскаленный камень; тишина. Льянос зашел в дом и попросил воды. Молодая женщина с черными яркими глазами принесла кувшин. Льянос пил, не отрываясь. В комнате было темно и прохладно.
— Машина сломалась. Шофер в Кольменар пошел за грузовиком.
Женщина смотрела на обветренное лицо Льяноса и улыбалась. Почувствовав на себе взгляд, он смутился:
— Я по деревне похожу.
— Жарко ходить…
Она смотрит и улыбается.
— Ты что смотришь?
— Все воюете и воюете…
Она согнала с дивана кошку:
— Садись. Устал?
Он покачал головой. Женщина села рядом. Льянос, задумавшись, гладил кошку. Потом он вдруг сказал:
— Руки у тебя белые…
Он погладил ее руку. Она вздохнула и положила голову на его плечо.
Он смотрит на беленый потолок; трещины кажутся затейливым рисунком: парус, рыба, глаза. Женщина лежит рядом. Тихо. Жужжат мухи.
— Как тебя звать?
— Мария.
Он закрыл глаза. В полусне он слышал знакомое гудение. Он нехотя встал, подошел к окну. Солнце ударило в глаза, сначала он ничего не видел. В окно выскочила кошка. Людей на улице не было. Кошки, злобно мяукая, неслись в поле. Напротив дома выла собака. Кричал осел, привязанный к столбу.
Мария, придерживая на груди кофточку, шепчет:
— Что там?
Он не ответил, снова закрыл ставни и лег.
Услышав грохот, Мария хотела встать; он ее удержал:
— Лежи.
Она заплакала. Он осторожно погладил ее по голове.
Снова тихо. Жужжат мухи.
Уходя, Льянос увидел на комоде фотографию: молодой солдат, а позади нарисованный танк.