Все началось с того, что меня занесло в соседний Мухосранск по просьбе горячо любимых родителей.
Бабка-ведунья, тамошний наш дальний родственник, оказалась некстати сражена недугом в лице окаянной простуды.
Видимо, когда чудесный чертополох перестал помогать от насморка, на смену чертополоха родители услужливо, хоть и беспощадно подогнали меня.
Гугл-мэпс отродясь о соседнем Мухосранске не слыхал и слышать, очевидно, ничего не хотел. Я протяжно и глубоко вздохнула. Несчастно вздохнула, потому что холод лютый стоял, а я не то, что перчатки не взяла, но и куртку надела самую легкую из бывших в гардеробе. Аве мне, бесславно замерзнуть на улице и названия-то которой не знаю, по своей полнейшей безответственности – это так на меня похоже.
Надежды на то, что бабуля в своей тьмутаракани, не будучи осведомленной, что такое «кагоцел», знает, что такое телефон, таяли с каждой секундой. Потому что несмотря на то, что номер у меня был, по ту сторону вяло тянулись противные, безразличные гудки, и бабуся быть вылеченной от простуды явно не жаждала.
Если честно, прям уж очень честно сказать, мое положение приводило меня просто-таки в ужас.
Утратить контроль над ситуацией, а более того, оказаться в оснащенным гопниками Мухосранске – было для меня чем-то вроде фобии. Это приводило меня в панику, отбирали способность связно мыслить, и видит Князь, руки у меня тряслись вовсе не от холода. К слову, о Князе.
С чего я решила ему вызвонить, черт знает, он ведь вроде и просил этого не делать ближайшие дня два, мол, на работе завал. В Аду то бишь. Но кто б отключил в моей голове генератор спонтанных решений.
– Какие-то проблемы? – ну, он хоть трубку взял.
– Х-холодно, – озвучила я первую же проблему, попутно соображая, зачем вообще все это делаю. – Подогрей меня.
Могло прозвучать и пошло, если б не было так жалобно.
– Подогреть тебя я могу лишь пожаром Геенны, – мрачно предложил Дьявол. –Хочешь?
– Заманчивого мало, – шмыгнула носом я.
– Потому что одеваться теплее надо, Макарова, – этот голос прозвучал уже не в трубке, а у меня за спиной.
И меня почти что током тряхнуло, и да – резко бросило в жар от одного его появления, так что по сути Князь мог бы прям сразу сматываться обратно в Ад, но как бы не так.
– Что скажет твоя бабуля, когда увидит на пороге Дьявола? – невозмутимо интересовался он, заматывая меня в огромный вязаный шарф.
– Добро пожаловать в филиал Ада на земле, мой господин, – довольно заверила я.
========== …сказочки у Сатаны те еще ==========
Мой мозг как-то недобро щелкнул, и кажется, отказал. Ну, или выражаясь языком более художественным, его будто окунули в лаву, высушили, выжали и повторили этот нехитрый ритуал в обратном порядке.
А всему виной был введенный посреди учебного года кружок по – внезапно – философии. Инициатором этой подозрительной активности выступил историк, а новая директриса, чопорная дамочка за сорок – его посланница стопудово – поддержала эту оригинальную идею без особых раздумий о тяжких судьбах бедных школьников.
Так или иначе, кружок ввели и первым же домашним заданием стал разбор текстов некоего дядечки Мераба Мамардашвили, и восторжения тем, как этот чел тонко и уникально понимает философию.
Понимал он ее действительно не иначе, как тонко и уникально, потому что на втором часу своих мучений я уже окончательно запуталась в том, что знание философии нужно подцепить крючком вопроса со дна колодца страданий, а мысли существуют мыслимые и немыслимые. Что за проблема была у Мераба Константиныча с немыслимыми мыслями, я так и не уловила, но пыталась честно и изо всех сил.
На резонный вопрос «зач-чем?!» историк отвечал, что это для общего развития полезно, хотя я была глубоко уверна, что он придумал этот кружок, чтоб всласть поиздеваться надо мной и другими смертными. Все-таки он дьявол как-никак, и это его работа.
– Скажи, если я принесу жертву Сатане, это поможет, чтоб ты не засчитывал посещение адового кружка, как прогул? – слезливо протянула я, отодвигая подальше философский трактат, чтоб ненароком не утонуть в его глубинном смысле и закутываясь поплотнее в одеяло. Все-таки ночь на дворе.
– Тебе уже ничего не поможет, – историк ободряюще похлопал меня по плечу и собрался уходить.
Разбежался.
Я требовательно дернула его за рубашку, усадила на постель рядом с собой и прижалась, потому что теплый.
– Расскажи мне что-нибудь. Если я прям сейчас лягу спать, мне всю ночь кошмары снится будут.
– Да не вопрос, в сущности. Однажды, у замечательного советского философа Мераба Мамардашвили… – вдохновенно начал историк, предварительно потрепав меня по щеке.
Нет, он убить меня хочет, этот Дьявол.
Только вот в борьбе между сильным желанием его стукнуть и поцеловать выиграло второе.
========== …отопление отключают ==========
– И давно у тебя в квартире ледниковый период? – с порога осведомился классрук, выжидающе глядя на меня, промерзшую насквозь и кутающуюся в тёплый клетчатый плед, который, впрочем, уже не спасал.
– Отопление отключили вчера утром, а за ночь стены ещё остыли. В общем, теперь совсем мерзляк, – хмуро пожаловалась я, злющая на весь мир, но в особенности на такой злостно холодный конец октября, на который как раз пришлась вот эта вот маленькая проблемка.
– Ненавижу холод, ненавижу мерзнуть, хочу обратно в ад, – ворчала я по пути на кухню, в своём пледе больше похожая на мелкое вредное приведение куда больше, чем на Макарову.
– Самый действенный способ согреться, – ехидно хихикал Дьявол, следуя за мной, – это раздеться и прижаться к другому человеку всем телом. Желательно, под одеялом. А дальше – импровизация.
– Спасибо, мне вполне хватает коммунстического запала большевиков и чая горячего, чтобы согреться.
По мне, конечно, не скажешь, что хватает, я, вон, пальцев своих не чувствую.
Чайник вскипел и уже минуты как две требовал к себе внимания настойчивым свистом.
– Да чтоб тебя, когда же ты заткнёшься, – вспылила я, обращаясь нехитрому агрегату, и, сдергивая его с плиты, как-то забыла, что он горячий до ужаса.
Конечно, руки я отдернула.
И чайник опрокинулся.
Опрокинулся на Князя Тьмы.
–
– В общем, облила его водой-то. Кипяченой, – заключила я свой печальный рассказ Четвёртому Властителю Преисподней.
– …хорошо, что не святой, – задумчиво пробормотал тот, обращаясь, видать, к собственному печальному опыту.
========== …наказание натуральное суровое ==========
Расплата за болтовню на уроках истории была суровая. За болтовню с Искариотом – суровая особенно. Классрук терпеливо предупреждал раз десять, но на одиннадцатый не выдержал и дьявольски сверкнул очками в мою сторону:
– Кажется, Макарова сегодня очень энергичная, видимо, хочет подготовить нам доклад на тему социально-экономических последствий войны Соединённых Штатов за независимость. Так ведь?
– В общем-то да, хочет, – глухо кашлянула я, съёживаясь на жёстком стуле под взглядом историка, который до меня, кажется, штук сто грешников точно прожег насквозь.
Тут уж либо Макарова хочет, либо он уже приготовил мне отдельный котёл в Аду.
Белиар, не долго думая, посоветовал мне упросить Князя заменить это изощренное наказание на куда более простое и приятное понятное, то есть, ремнём по заднице.
Я, разумеется, на такое непотребство не согласилась. Как выяснилось, очень зря. Разнос меня ожидал феерический.
– Кто ещё такой этот Дженсен, не знаю такого, – придирчиво хмурился классрук, листая детище моих ночных страданий, – какой-то бомж с Киевского вокзала. Почему мы должны учитывать его мнение?
Я стояла, упорно подбирая слова к происходящему звездецу. То единственное, что крутилось в мыслях, казалось мне до безобразия подходящим, но несколько неуместным, потому что сказать, что Сатана именно осатанел, было бы несколько странно. А хотя… Воистину осатанел он, еп твою мать.