- Ну, погоди, обманщица! - взревел Лешка дурашливым голосом и, пытаясь выбраться к берегу, поднял вокруг себя бурлящий столб воды, брызг и пены.
А Надя, удрав от него, тихонько, почти бесшумно, как русалка, оказалась рядом с Романом. И тоже перевернулась на спину, раскинула руки по сторонам, и правая ее ладонь нечаянно, а может, и намеренно, коснулась плеча Романа. Легкое, обжигающее прикосновение заставило его вздрогнуть.
- Ты по-прежнему сердишься на меня?
Он ничего не ответил. Где-то неподалеку по-бычьи громко завопила выпь.
- Пойми: это было от скуки. Ну дура я, дура! Думала, что всего-навсего шутка, не более...
Он глядел на звезды и лениво думал о том, что его жадное, необузданное воображение, слава Богу, пока что вполне ладит с тем, что принято называть целомудрием. Впрочем, он был бы не против оказаться с Надей еще раз наедине, и уже навряд ли они бы разговоры разговаривали.
Он медленно повернул голову и встретился глазами с Надей. Она смущенно прикрыла ресницы.
- Хорошо , - сказал Роман. - Давай прокрутим всю ситуацию сначала...
- В виде эксперимента, что ли? - так же по-деловому уточнила Надя.
- Как получится. В общем, я в комнате сегодня один.
- Знаю, - шепнула она и вдруг, приблизившись, резко, жадно и сочно поцеловала его в губы. Горячая рука заскользила по его груди, животу, бедрам. Эти ее блуждания, поцелуи, которые могли увидеть другие ребята, показались Роману слишком рискованным и пылким предисловием к тому, что он ей предложил.
Он попытался освободиться от ее объятий, но она оказалась упрямой и, не говоря ни слова, подталкивала его к зарослям камыша. Тогда он отчаянно шепнул, что не деревянный и нельзя вот так трогать, но она, осмелев, вызвала его новые беспокойства, и он уже не знал, как скрыть свое желание, и в то же время опасался показаться неопытным.
Коснувшись ногами мягкого песка, Роман, нестерпимо волнуясь, почувствовал, как Надя помогает ему, и заторопился, так резко и внезапно, что она вскрикнула, и он закрыл ей рот ладонью, пробормотав: "Ну, не надо так громко... Тише, услышат!"
И в тот момент, когда он почти потерял сознание, с берега хором гаркнули:
- Надя! Роман!
Он, притиснув ее еще крепче, захотел повторить это сладостное, смертельно-мучительное и такое невыразимо острое блаженство. Надя, отвечая ему всем телом, отозвалась на крики:
- Ау! Где вы?
- Тут, тут! Плывите на голос!
Роман заторопился; в груди колотилось-бухало сердце, и он уже не обращал внимания на то, что ее волосы, нестерпимо пахнущие резедой, лезли ему в рот, и она отчаянно то отталкивала, то прижимала его к себе с громким, жутким шепотом: "Ну скорее же, скорее!" И, наконец, освободившись из внезапно ослабших его объятий, резво поплыла прочь.
- Ау! Я тут! А где Роман?
- Рома, Рома! - восторженно гаркнули с берега. - Утонул, что ли? Откликнись!
Он откликнулся и с ужасом обнаружил, что плавки, которые придерживал ногой, куда-то подевались. И пока нырял и шарил по дну руками, ни о чем другом не думал - только о неудобстве своего положения. А если ребята шутки ради спрячут его одежду или заберут с собой - пусть, мол, догоняет их в плавках, а? От этого предположения он занервничал и даже ахнул.
- Рома, мы пошли! Догоняй нас! - кричали ему одни.
- Да где ты там сидишь? С русалкой, что ли, кантуешься? - орали другие.
Он молчал, не в силах разжать вдруг окаменевшие губы. Любопытные рыбешки клевали икры его ног, противная холодная водоросль обвилась вокруг запястья, и он, уже не надеясь ни на что, вдруг наткнулся на гладкий, скользкий комочек ткани и, ухватив его, снова услышал призыв:
- Рома, догоняй нас!
Они и в самом деле уже ушли довольно далеко. Надя с Лешкой -впереди всех, и Роман, как ни хотел перекинуться с ней парой слов, так и не смог этого сделать до самой обшаги. И только в полумраке коридора, в каком-то тупичке, где нестерпимо воняло кошками и сапожным кремом, ему удалось поймать ее за руку и остановить.
- Что такое? - изумилась Надя. И он почувствовал, как напряглась и повлажнела ее прохладная ладонь.
- Приходи ко мне, - зашептал он. - Не будем больше терять время...
- О чем это ты? - спросила Надя. И он не увидел, а почувствовал сердцем ее холодную усмешку.
- О том, что было там, на озере, - зашептал он, с остервенением сжимая ее ладонь. - Ты - моя русалка, чудо, восторг, радость!
- Господи, какие пошлости ты говоришь! - сказала Надя, и он почувствовал: она презрительно сощурила глаза - такой уж у нее был голос, что без этого проклятого прищура не обошлась бы.- Я плавала на озере, только и всего. И почему это ты так сюсюкаешь: русалка, радость, чудо... Это - мне? Не иначе как переохладился в воде, бедняжка!
Она откровенно издевалась над ним. Он понял, что все, что было там, на воде и в воде, - это просто так, между прочим, от скуки и желания помучить его. Правда, одного он никак не мог взять в толк: зачем она изображала страсть, шептала разные нежности и все такое прочее? Может, для того, чтобы ему было больнее сознавать, что им просто-напросто воспользовались - из мести, ради игры, чтобы досадить.
- Сучка! - зло сказал он и откровенно выругался.
- Ну-ну, год молчал и вдруг разгавкался, кобель! - оборвала Надя, резко выдернула свою ладонь из его руки и звонко, с наслаждением впечатала оплеуху в его щеку.
Он остолбенел, и пока приходил в себя, Надя скрылась, дробно постукивая подковками. Была в те годы такая мода: набивать крохотные подковки на каблук.
***
...Когда он заканчивал четвертый курс, Тамара после долгого молчания прислала не короткое, как обычно, а большое, обстоятельное письмо. Она хотела сказать всего-навсего пару-другую фраз, суть которых сводилась к тому, что встретила человека, который с неба звезд не хватает, зато надежный, крепкий и, главное, любит со всеми ее недостатками. Ему нравится как раз то, что Роман не переносил: когда она читает за едой какую-нибудь книгу и роняет на пол крошки, или забирается с ногами в кресло и мнет накидку, или надевает ту юбку, из-за которой встречные мужчины пялятся на нее во все глаза. В общем, она выходит замуж за этого человека, тем более что, извини, уже и медлить неприлично: беременная невеста - это, согласись, несколько пикантно, и уж лучше сначала оказаться в ЗАГСе, а потом - в роддоме, чем наоборот.