— И, похоже, я ей нравлюсь.
Я наблюдал множество «романов» Дилана, начиная с третьего класса, но не припомню ни разу, чтобы он был так невыносим на второй день знакомства с девчонкой. Даже с Харриет он окончательно потерял голову только через месяц — то есть спустя годы по его меркам.
Одержимость Дилана Самантой напоминает мне начало собственных отношений с Хадсоном — когда после звонка с уроков он несся разыскивать меня по всей школе. Мы хорошо знаем, чем это кончилось.
— Конечно, нравишься, чувак.
— Нравился. Она наверняка мертва. Увидимся на следующем собрании Анонимных Вдовцов.
Я заворачиваю за угол, ко входу в школу. Вообще-то ни я, ни Дилан не ходим в старшую школу Белеццы, но в этом году именно она принимает отстающих со всего Нью-Йорка. Я уже собираюсь заверить Дилана, что Саманта ответит ему самое позднее до обеда, когда вижу Хадсона и Харриет, сидящих на ступенях крыльца.
Как и на вчерашнем селфи, Хадсон выглядит совершенно здоровым. Он замечает меня ровно за секунду до того, как вонзить зубы в ролл с ветчиной и сыром, быстро отворачивается к Харриет и прыскает со смеху. К чести Харриет, она даже не улыбается — более того, смотрит на него как на идиота.
— Ох, — выдыхаю я. — Ди, мне пора.
— Что такое?
Вместо ответа я разворачиваю телефон, так что теперь Дилан их тоже видит.
— О. Привет, ребята.
Харриет качает головой.
— Нет уж, спасибо.
— Океюшки, — покладисто соглашается Дилан. — Хадсон, приятель, у тебя все лицо в кетчупе.
Я не прощаясь отключаю связь, пока Хадсон торопливо промокает подбородок салфеткой.
— Э-э, привет, — говорю я сразу обоим.
— Привет, — отвечает одна Харриет. В отличие от вчерашнего утра, сегодня она не торопится меня обнимать. Хадсон здесь, и она не может предать лучшего друга. Это особенно отстойно — учитывая, что мы общались еще до того, как Хадсон перевелся в нашу школу в начале девятого класса.
Хотел бы я, чтобы мы опять могли дружить. Чтобы мы с Харриет, как раньше, обсуждали любимые сериалы про супергероев. Чтобы Дилан с Хадсоном играли в шахматы. Чтобы мы с Хадсоном не шарахались друг от друга. Как и Дилан с Харриет. Может, однажды мы снова попробуем стать бандой.
— Здорово, — наконец говорит Хадсон, не глядя на меня. Инстаграмной бравады как не бывало. Он опять тянется укусить свой ролл, но вдруг медлит — может, смущенный историей с кетчупом.
По правде говоря, аккуратность за столом — это не про него, но я никогда над этим не смеялся. Еще недавно утра, когда мы вместе плелись в школу, жуя на ходу дешевые сэндвичи, были моим любимым временем дня. То, что теперь Хадсон завтракает с Харриет, не должно задевать так сильно. Но задевает. Это словно еще одно подтверждение, как легко ему было вычеркнуть меня из жизни.
— Сегодня тебе лучше? — спрашиваю я, искренне пытаясь сделать наше общее лето не таким фиговым.
— Здоров и счастлив. — Хадсон заворачивает остатки ролла в фольгу. — Можешь не волноваться.
Затем он поднимается со ступеней и скрывается в вестибюле.
— Веселый будет денек, — бормочет Харриет.
— В жизни больше не поинтересуюсь его самочувствием, — отвечаю я.
— Ему просто нужно время. Уязвленное самолюбие и все такое.
— Вообще-то это он замутил с другим парнем!
— Он думал, что вы расстались.
— И пошел искать мне замену уже через два дня?
Харриет поднимает ладони.
— Для него вся эта ситуация выглядит сложнее. Думаю, ты знаешь.
— Это нечестно, — возражаю я. — Не понимаю, как можно сочувствовать Хадсону только на том основании, что я порвал с ним первым. Зато он первым разбил мне сердце.
— Извини, Бен, — говорит Харриет, — но я и так между двух огней.
С этими словами она тоже исчезает в холле.
Я делаю глубокий вдох. Не знаю, в какой альтернативной реальности Харриет находится между двух огней, потому что в моей она явно из Команды Хадсона. Самое обидное, что, если бы мы с ним продолжали просто дружить, ничего этого вообще не случилось бы.
Я поднимаюсь по ступеням, отчаянно желая развернуться и дать деру. Но нет уж. Я не собираюсь оставаться на второй год только потому, что в комплекте с летней школой идет бывший бойфренд.
Наш учитель, мистер Хейс, флиртует в коридоре с преподавательницей алгебры. Среди педагогов он один из самых молодых — может, двадцать с хвостиком. Летом он обычно ездит в другие страны волонтером, но в мае подвернул лодыжку в Спартанских гонках [14] и остался натаскивать отстающих по химии. В целом он не мой тип — чересчур миленький, вроде тех парней, которых изображают на упаковках нижнего белья, — но в привлекательности ему не откажешь.