— Прости, что ты только что сказал?
Он поднял голову и встретился со мной взглядом.
— Джесси, девушка, с которой я спал в прошлом месяце, думает, что беременна.
Я, как могла, сфокусировалась на дороге перед собой, пока переваривала информацию. Почему он обсуждал это со мной, а не Верой? Этот разговор определенно попадает в категорию «беседа мамы и сына».
— Ты маме сказал? — тихо спросила я.
Он покачал головой.
— Еще нет, она работает допоздна, — пожал он плечами и снова поник. — Что мне делать, Тори?
Сделав несколько успокаивающих вдохов, я снова посмотрела на него краем глаза: сжатые в кулаки руки лежали на коленях, каждая мышца в его теле была напряжена. Я опять потянулась к нему и прикоснулась к его руке.
— Все будет хорошо, не важно, что произойдет, мы разберемся.
Его взгляд на мгновение встретился с моим, затем он кивнул и отвернулся, уставившись в окно.
Когда я попыталась убрать от него руку, он переплел пальцы с моими и крепко сжал.
— Уэстон, я имела в виду то, что сказала. Обещаю, мы со всем разберемся. Ты не первый человек, у которого выдернули ковер из-под ног. Ты снова встанешь на ноги. Поверь мне. В смысле, взгляни на меня или на свою маму. Ни одна из нас не планировала стать матерью-одиночкой, но вот мы, делаем все, что в наших силах, — сказала я, сжимая его руку.
Он сглотнул.
— Ладно, — прошептал Уэстон, прочистив горло. — Так куда мы едем? — спросил он, поглядывая на меня.
Мое лицо осветила яркая улыбка.
— Я собираюсь сделать татуировку! — ответила я ему, позволив своему волнению вырваться на свободу.
Его глаза округлились.
— Что? Ты же мама. У матерей нет татуировок.
Закатив глаза, я припарковалась перед тату-салоном «Плетеная черепаха», выключила зажигание и повернулась к нему.
— По-твоему я похожа на обычную маму?
Он нахмурился и покачал головой.
— Нет. Определенно, нет.
Затем его губы сложились в хитрую ухмылку, и я приподняла брови.
— Приму это как комплимент независимо от того, подразумевал ты его или нет. Мне хочется сделать тату уже очень давно, и я редко делаю что-нибудь для себя. Поэтому сделаю сейчас. Прямо сейчас. С тобой или без тебя, — сказала я, а затем вышла из машины, захлопнув за собой дверцу.
Через мгновение Уэстон вылез из машины с огромной улыбкой на лице.
— Чего ты улыбаешься? — огрызнулась я.
Я ненавидела тот факт, что его слова задели меня. Я была чертовски хорошей мамой. Возможно, я не была обычной мамой, но в нашей с Финном ситуации было мало обычного.
— Ничего, — ответил он, не переставая улыбаться.
— Пофиг, — я нажала на брелоке кнопку блокировки и направилась ко входу в салон с Уэстоном, следующим за мной по пятам.
Уэстон сидел в зале, пока мне наносили татуировку красивого ловца снов на предплечье, поверх шрама, который каждый раз, когда я на него смотрела, вызывал болезненные воспоминания о том, как мы потеряли Жак. Кошмары все так же часто преследовали меня во сне. И после очередного, особенно яркого кошмара, я решила набить ловца снов. В машине Жак с зеркала заднего вида свисал такой же маленький, и ярче всего запомнился мне в этом сне.
Когда татуировку закончили, я позвала Уэстона посмотреть, пока мастер не закрыл ее повязкой.
— Нравится? — спросила я.
Кончиком пальца он осторожно проследил рисунок, а затем посмотрел мне в глаза.
— Там шрам?
— Ага, — кивнула я.
Сострадания, мерцающего в его глазах, оказалось слишком много, и мне пришлось отвернуться. Уэстон будто видел суть, и это пугало. Он был слишком молод для того, чтобы установить с кем-то такую глубокую связь.
Закончив, мы направились обратно к машине и молча сели внутрь. Выруливая с парковки, я бросила взгляд на Уэстона и заметила, что его улыбка давно исчезла.
Мы возвращались домой в тишине.
Остановившись на подъездной дорожке, я схватила его за руку, когда он попытался выйти из машины прежде, чем я заглушила двигатель.
— Подожди, — попросила я, и он замер, но не обернулся ко мне. Я вздохнула, откинувшись на спинку сиденья. Я не знала, расстроился ли он из-за того, что я набросилась на него раньше, или из-за потенциально беременной девушки.
— Ты ведь знаешь, что можешь поговорить со мной, верно? — сказала я достаточно громко, чтобы он услышал.
Оставив дверцу открытой, а ногу по-прежнему на асфальте, он расслабился на своем сидении.
— Да, Тори, знаю. Если быть честным, я лучше поговорю об этом с тобой, чем с мамой. Ты, скорее, друг, и вроде даешь неплохие советы, при этом не отрывая мой член, как сделала бы мама. И знаешь, я бы не стал даже упоминать Джесси, если бы считал, что не могу с тобой поговорить.