В настоящее время важнейшим приоритетом для международного сообщества остаются вопросы универсализации КЗХО и нераспространения химического оружия. При этом некоторые страны, такие как Израиль и Мьянма, все еще не ратифицировали Конвенцию, а такие страны, как Ангола, Северная Корея, Египет, Сомали и Сирия, до сих пор ее не подписали.
Российская Федерация ратифицировала Конвенцию в ноябре 1997 г. На территории РФ в это время находилось 40 тыс. т отравляющих веществ. На 1 января 2010 г. расходы России на строительство объектов по уничтожению химического оружия составили 134,08 млрд руб.
Российской Федерации оказывают содействие в области химического разоружения 16 государств: Бельгия, Великобритания, Германия, Ирландия, Италия, Канада, Нидерланды, Новая Зеландия, Норвегия, Польша, США, Финляндия, Франция, Чехия, Швейцария, Швеция, а также Евросоюз. Сотрудничество в этой области осуществляется в рамках инициативы по Глобальному партнерству «Группы восьми» (г. Кананаскис, 2002 г.) против распространения ОМУ и связанных с ним материалов. При этом, по данным МИД России, помощь на указанные цели со стороны «Большой восьмерки» составила 865 млн долл. По состоянию на конец 2011 г. Россия уничтожила свыше 20 тыс. т отравляющих веществ, что составило более 50 % общего запаса химического оружия (40 тыс. т). В соответствии с седьмой редакцией российской Программы ликвидации химического оружия, принятой 9 декабря 2010 г., его полное уничтожение на территории РФ должно быть завершено до 31 декабря 2015 г., а объем бюджетного финансирования на эти цели был увеличен до 239,77 млрд руб. (В.И. Батюк)
Контроль над вооружениями (Arms Control) – комплекс международно-правовых мер в области ограничения и сокращения вооружений, а также разоружения. Концепция К.н.в. была сформулирована в работе американских экспертов Т. Шеллинга и М. Гальперина «Стратегия и контроль над вооружениями», вышедшей в свет в 1961 г. В данной работе решительно отвергалась сама возможность всеобщего и полного разоружения в обозримом будущем, а военная сила рассматривалась как важнейший инструмент внешней политики. По мнению авторов, военная мощь, в том числе и ее ядерный компонент, будет и впредь определять характер международных отношений. В этих условиях сама постановка вопроса о разоружении является нереальной и даже вредной; вместо разоружения авторы предлагали концепцию К.н.в. Ее основные цели, по мнению Шеллинга и Гальперина, сводились к ослаблению угрозы возникновения войны, сокращению расходов на военную подготовку и, наконец, к сокращению издержек и потерь, если война все-таки случится. Как видно, теоретические построения авторов вполне укладывались в рамки концепции «ограничения ущерба», столь популярной в начале 1960-х годов в Вашингтоне. Фактически авторы предлагали не покончить с гонкой вооружений, а приручить последнюю.
Именно эти взгляды были положены в основу концепции советско-американских переговоров по ограничению и сокращению вооружений, которые начались в конце 1960-х годов. Так, в сентябре – октябре 1968 г. СССР и США удалось согласовать и цели предстоящих переговоров:
• поддержание стабильности американо-советского стратегического баланса за счет согласованных ограничений на наступательные и оборонительные вооружения;
• демонстрация готовности США и СССР к ограничению своих стратегических сил перед лицом мирового сообщества, с тем чтобы предотвратить нарушение режима нераспространения;
• предотвращение неограниченной гонки вооружений и связанных с ней напряженности, нестабильности и расходов;
• улучшение взаимопонимания между СССР и США посредством постоянно действующего процесса обсуждения стратегической ситуации.
Как видно, эти цели полностью соответствуют теоретическим построениям Шеллинга и Гальперина. И в дальнейшем, вплоть до настоящего времени, Москва и Вашингтон стремились к контролю над своими стратегическими ядерными вооружениями, а не к их полной ликвидации. (В.И. Батюк)
Контрраспространение – активная политика по противодействию дальнейшему распространению ОМУ и средств его доставки, а также по принятию мер в отношении «незаконных» ядерных или «пороговых» стран. Впервые новый термин counterproliferation (что дословно с англ, можно перевести как контрраспространение или противодействие распространению) был озвучен в выступлениях главы Пентагона Л. Эспина в начале 1990-х годов. Тогда речь шла о новой глобальной и региональной стратегии США в связи с распространением ОМУ и средств его доставки в условиях после окончания холодной войны. Стратегия была основана на убеждении американских специалистов в том, что пассивные «классические» меры в области нераспространения должны быть дополнены активными, военно – силовыми. Их логика была такова. В годы холодной войны для противодействия прежней угрозе США успешно применяли три инструмента – сдерживание, контроль над вооружениями и политику «превентивного нераспространения». В постконфронтационном мире этих инструментов уже явно недостаточно, поскольку проблема распространения резко обострилась, прежде всего в связи с формированием современного мирового рынка, стимулирующего свободный обмен и передачу ядерных и других технологий двойного назначения, что делает во многом неэффективной превентивную политику нераспространения, основанную на отказе агрессивным странам в такого рода технологиях. Отсюда вытекает новая акцентировка политики нераспространения: к задачам превентивной политики (prevention) добавляется задача защиты (protection) – защиты США, их вооруженных сил, а также их союзников в различных регионах земного шара. Если раньше актуальным был вопрос о том, как предотвратить распространение, то теперь основным стал вопрос о том, как действовать в целях защиты в случае, если распространение уже состоялось.