— Догадываюсь. А что же именно вы хотели?
— На самом деле я и думать не думал об инопланетных сигналах. Я хотел более земных, что ли, результатов. Усилить излучение фреймоновских лучей не вдаль, как пытались делать все, а вширь, если так можно выразиться. Тогда получится находить конкретные сигналы или информацию по заданным критериям. А искусственный интеллект эти самые критерии может задавать и выявлять.
— То есть поимка инопланетного сигнала — досадная ошибка?
— Как бы это смешно ни звучало, так и есть. Сигнал странным образом оказался полностью соответствующим заданным критериям поиска. И попался в мои фреймоновские силки.
— Хм…
— Позвольте, — профессор уже успокоился и немного осмелел, — я думал, что за все годы работы я не давал повода сомневаться в своей честности. То, что я еще не успел передать данные в…
— Нет ни единого сомнения! Что вы, профессор, — перебил его Сергей. — Ни единого, гарантирую вам. Просто действительно очень любопытные и, не побоюсь этого слова, необычные совпадения.
Константин Алексеевич согласно кивнул. Он и сам понимал, что многое в его эксперименте до сих пор не состыковывается. И объяснить это нельзя ничем, как только везением.
— Профессор, я буду откровенен. ФСНК не сильно интересует, как вы поймали сигнал. Не будем лукавить, не такое уж это и открытие.
Профессор насторожился.
— Нас на самом деле поразило совсем другое. Метод его расшифровки, который вы применили. Как вам удалось?
— Расшифровка? Так это самое легкое, я даже не совсем понимаю, почему это вызвало ваш интерес. По большому счету все это сделал не я, а Марк. Я лишь подбирал критерии. И стоило мне ввести методики биофилологии, бац — и все заработало.
— Вот так просто, да?
— Да.
— Профессор. Я обещал быть откровенным. Нескольким выдающимся командам под эгидой ФСНК не удалось сделать ничего подобного.
— Вы имеете в виду расшифровку? Они что, не догадались добавить биофилологические методы?
— Догадались, конечно. Профессор, вы реально не понимаете?
— Не понимаю. Подождите… А какие сигналы расшифровывали ваши команды?
Сергей из ФСНК молча с улыбкой наблюдал за реакцией профессора. Смысл сказанного не сразу дошел до сознания Константина Алексеевича.
— Так я не первый, кто поймал сигнал! — наконец прокричал профессор.
— Не первый, профессор, не первый, — шире улыбнулся Сергей. — Мы получаем устойчивые сигналы от пришельцев уже несколько лет. Но нам не удалось расшифровать ни строчки. Ни слова.
Сергей вдруг резко выпрямился в своем кресле. Его глаза сильно изменились. Профессору показалось, что они стали просто огромными и черными. Эти глаза смотрели прямо на него, и он почувствовал, как леденеет. Во рту стало сухо.
— Где вы взяли алгоритм расшифровки? — резко и громко спросил Сергей, не сводя глаз с профессора.
— Я же уже говорил… я… я не понимаю…
— Может, вам его специально подбросили? Или это ваша личная находка? Отвечайте!
Голос Сергея звучал звонче и звонче.
— Нет! — в ужасе прокричал профессор. — Я ни о чем таком не в курсе. Я сам не знаю, как это сделал. Мне никто ничего не подсылал.
И вдруг профессора отпустило. Страх улетучился так же внезапно, как и начался. Только сейчас Константин Алексеевич краешком глаза заметил, что второй, напарник Сергея, находится у него за спиной и прячет в карман какой-то небольшой предмет, размером с зажигалку.
Профессор чувствовал, как его немного трясет. Он не мог понять, что происходит. Ему показалось, его сейчас стошнит.
— Он реально не понимает, — сказал Сергей напарнику.
— Вижу, — коротко ответил тот, — Он чист, это точно.
Сергей молчаливо кивнул головой и повернулся в сторону профессора. Его глаза стали обычными, и Константин Алексеевич заметил их зеленый оттенок, хотя еще мгновение назад он мог поклясться в том, что они черные.
Сергей внимательно посмотрел на профессора и улыбнулся. И это была самая обворожительная улыбка.
— Профессор, а не угостите ли вы нас чайком, а?
Константина Алексеевича все еще потряхивало. Он глотал чай большими глотками, держа чашку обеими руками и не замечая при этом, что чай довольно горячий.