«Обнаженная с лилиями» — так художник назвал видение, которое, по его словам, посетило его после встречи с Софи в баре парижского квартала Марэ. Девушка была польщена вниманием и решила, что позировать ему, должно быть, очень эротично.
Реальность оказалась холодной и неправдоподобно скучной.
— Нарисуй больше лилий, чтобы прикрыть кожу. — Софи поборола смешок и продолжила более ласково: — Я не знаю, когда вернусь, но ведь мы не собирались оставаться вместе до самой смерти. Правда, это был всего лишь секс…
Поезд въехал в тоннель, сигнал пропал. Темнота за окном сделала отражение освещенного вагона в стекле более четким, и Софи поймала осуждающий взгляд попутчика. На миг ей снова стало восемь лет, она держала мать за руку, а люди глазели на них с таким же неодобрением. Старые обиды заворочались в душе, когда она вспомнила голос матери, пронзительный от негодования: «Не обращай внимания, Саммер. Мы имеем такое же право находиться здесь, как и все они…»
— Софи?
— Да, — ответила она, внезапно растеряв весь пыл. — Извини, Жан-Клод, сигнал очень слабый.
— Хорошо, я перезвоню позже.
— Нет! Вообще не звони мне в этот уик-энд! Я… еду сниматься за город, а ты знаешь, что брать телефон на площадку нельзя. Я сама свяжусь с тобой в понедельник. И мы все обсудим, как следует.
«Это я глупость сморозила, — устало подумала Софи, отключая телефон. — Нечего нам обсуждать». С Жан-Клодом ее связывала только ни к чему не обязывающая интрижка в ветреном Париже. Она закончилась, настало время двигаться дальше.
Опять.
Засунув телефон в карман, девушка повернулась к окну. Снежинки танцевали в свете фонарей и заметали узор следов на улицах безымянного городка с рядами домиков, отрезанных от зимнего вечера плотными занавесками. Она воображала людей внутри: семьи, уютно препирающиеся за право обладания пультом на диване перед телевизором, или влюбленных, которые обмениваются поцелуями между глотками вина.
В данный момент картины домашнего уюта не вызывали у Софи ничего, кроме легкой депрессии. Вернувшись из Парижа, она обнаружила, что бойфренд ее соседки по квартире переехал к ней жить, превратив их обиталище в головной офис Общества счастливых парочек. От атмосферы веселого бардака, в которой Софи и Джесс существовали до этого, не осталось и следа. Квартира сияла чистотой, на диване завелись новые подушечки, а на кухонном столе — свечи.
Звонок Джаспера с просьбой изобразить его девушку на семейном торжестве в Нотумберленде пришелся как нельзя кстати. «Но ведь это можно было предвидеть», — грустно подумала Софи. Все вокруг сбивались в пары, пока она не осталась единственным человеком, не желавшим обязательств. Даже Джаспер проявлял пугающую тенденцию отказываться от походов по ночным клубам и дискотекам в пользу домашних вечеров наедине с Сержио.
Но кому нужно что-то серьезное, если можно просто получать удовольствие?
Резко поднявшись, Софи подхватила сумку и попыталась запихнуть ее на багажную полку над головой. Задача оказалась нелегкой. Толкая матерчатые бока, девушка чувствовала, как омерзительное платье задирается все выше. Более того, пальто распахнулось, открыв попутчику вид на скрипящий под давлением корсет. Раскрасневшись от смущения, она бросила взгляд на отражение мужчины в окне.
Он даже не собирался смотреть на нее, сосредоточившись на газете. Почему-то его равнодушие задело Софи больше, чем явное осуждение несколькими минутами ранее. Запахнув пальто, она снова уселась на свое место, но случайно столкнулась с ним коленями под столиком.
И замерла, когда внутри ее неожиданно прошел короткий дождь из сияющих искр.
— Простите, — пробормотала она, торопливо поджимая ноги.
Газета медленно опустилась. Софи потряхивало, даже когда она обменивалась с незнакомцем взглядами через стекло, но смотреть напрямую оказалось все равно что трогать оголенный провод. Его глаза были темно-серыми, цвета вод северных морей, обрамленными густыми темными ресницами.
— Нет проблем. Казалось бы, в вагоне первого класса можно было оставить больше места для ног, не правда ли?
Голос у него оказался низкий, с бархатной хрипотцой, такой сексуальный, что Софи полагалось бы обрадоваться перспективе провести несколько часов в его обществе. Но язвительный акцент на словах «вагон первого класса» и то, что незнакомец разглядывал ее, как гусеницу в салате от шеф-повара дорогого ресторана, начисто аннулировали его физическую привлекательность. Софи редко находила общий язык с людьми, которые смотрели на нее подобным образом.