Но главное событие того вечера на самом деле произошло через несколько минут после того, как мы с моей командой устроились рядом с баром, чтобы взять интервью у Матильды. Весьма и весьма пьяный Пьер Кастиль, один из богатейших землевладельцев Нового Орлеана, ворвался на прием. Обычно он весьма скрытен в своих делах и не слишком общителен, и потому его появление уже само по себе выглядело странным. Он был таким растрепанным, а его поведение – неадекватным. Это стало настоящим потрясением. Хотя, впрочем, я оказалась там единственной из журналистов, кто его узнал. Всего несколько его фотографий в журналах и никаких киносъемок. Он никогда не удостаивал прессу даже кратких комментариев, не говоря уже об интервью по поводу дел его компании, которую он унаследовал от столь же скрытного отца. Пьер Кастиль был просто именем, которое, пожалуй, возглавляло личный список желаний каждого журналиста. Его назвали бы сразу, если бы кто-нибудь спросил, кого бы им хотелось изобразить в своей статье или телерепортаже. В конце концов, он ведь владел половиной города и скупал недорогие земли вдоль реки поблизости от Френч-Маркет. К тому же еще и холостяк, а вот это уж было совсем трудно понять. Он выглядел самым сексуальным существом из всех, кого мне приходилось видеть на протяжении немалого времени. Хотя и совсем не в моем вкусе. И именно этот человек появился тогда на приеме в небольшой толпе в каком-то темном углу рядом с кухней.
Через несколько минут разразилась буря. Матильда, выбравшись из схватки, что-то прошептала одному из вышибал, прежде чем подойти ко мне ради нашего интервью, как было обещано. К тому времени, когда я наконец смогла спросить ее, из-за чего вышел скандал, охранники уже выставили Кастиля за дверь. Проходя мимо нас, он сильно прищурился, глядя на Матильду. И явно собирался сказать ей какую-то гадость, но тут заметил, что рядом стою я. Он фыркнул.
– Эй, Вечерние Новости, – сказал он, – тут есть кое-что интересное. Только это не то, за чем ты охотишься.
А потом, до того как охранники вытолкали его на улицу, он заорал, оглянувшись через плечо:
– Пока, шлюхи!
Момент был весьма острым, однако Матильда и не подумала что-либо объяснить, когда я спросила, как оказалось, что она знакома с Пьером Кастилем и почему, черт побери, он разговаривал здесь подобным образом.
– Вообще-то, я его не знаю, – сказала она, смахивая воображаемую пушинку с плеча своего вечернего платья.
– Но вы только что приказали выставить известного миллиардера с вашего приема, а он назвал вас и ваших гостей шлюхами. И вы утверждаете, что не знакомы с ним?
– Хорошая хозяйка и должна выгнать любого, кто напился как свинья, будь он хоть миллиардером, хоть нет, – ответила Матильда.
И, небрежно взмахнув рукой, она ловко сменила тему, приступив к разговору о том, что ее благотворительное общество имеет своей главной целью помощь женщинам. Но уже через несколько минут она прервала наш разговор, чтобы успокоить какую-то заплаканную брюнетку в черном атласном платье, которая спешила покинуть прием.
Это был полный недоумений драматический вечер.
Позже мы с Матильдой обменялись визитными карточками. Даже если в обществе С.Е.К.Р.Е.Т. не происходило ничего таинственного, мне довольно было и пятнадцати миллионов долларов, перевозбужденного миллиардера и расстроенной брюнетки. Я взяла все это на заметку как нечто странное, что требовало повторного визита и рассмотрения. Поэтому когда недели две спустя Матильда позвонила мне и пригласила пообедать вместе, я была взволнована и преисполнилась решимости разузнать как можно больше.
Мы встретились в баре «У Трейси», который был скорее мужским приютом и казался странным выбором для встречи женщин. Но здесь, похоже, знали Матильду, как будто она была постоянной посетительницей спортивных баров. Матильда выглядела даже симпатичнее, чем мне помнилось: ее рыжие волосы собраны в тугой хвост, а на лице ни малейших признаков напряжения, замеченного мной в тот вечер. Однако уже через несколько секунд стало понятно, что Матильда пришла вовсе не для того, чтобы поговорить о Пьере, о своем благотворительном обществе или о каких-нибудь рыдающих брюнетках. Совсем наоборот, она полностью (что было странно) сосредоточилась на мне, а точнее, на том, что писал обо мне журнал «Новый Орлеан» после одного из моих скандальных сюжетов, благодаря чему меня повысили до ведущей субботнего выпуска новостей.
– Весьма благодарна вам, Соланж, за то, что согласились со мной встретиться. Или мне следует называть вас Грозная Соланж Фарадей?