— О моих успехах, — сказала я, стараясь не отрывать рук от коленей. — Он хочет, чтобы я работала быстрее и боится, что я могу тормозить работу.
— Хммм, — она склонила голову. — Как думаешь, почему он так торопится?
— Он не открывает мне такие вещи. Помнишь?
— Очень раздражает, — сказала Айседора, кивнув. — Твои отношения с ним не такие, как я ожидала.
— Что ты имеешь в виду? — спросила я, продолжая рисовать.
Она нахмурила брови.
— Мне рассказывали, что ваша семья очень дружна.
Она смотрела на меня с откровенным интересом, и я поняла, как мне было одиноко без женской компании. Мне не хватало Эльвиры, которая знала, как меня рассмешить. Что бы она подумала о действиях моей матери? Простит ли она ее?
Я сомневалась, что простит.
Но я желала этого. Отчаянно. Мне дали второй шанс, и было как-то по-детски упускать возможность провести больше времени с мамой.
Айседора молчала, ожидая моего ответа. Мне это в ней нравилось. Не многие люди терпеливо переносят молчание.
— Мои родители проводили здесь много времени, — объяснила я. — Поэтому они знали его лучше. А я все еще нахожусь в поиске своего пути, так сказать. С ним трудно сблизиться.
— Тебе здесь нравится?
— Больше, чем я ожидала, — призналась я. — Реальность так отличается от того, что я читала. Долгие годы я только и делала, что мечтала о том, как приеду сюда с родителями, но мне никогда не разрешали. Думаю, какая-то часть меня возненавидела из-за этого всю страну.
— А теперь?
Я оглядела огромные колонны, иероглифы, окружающие нас, журнальные записи и записи на стенах, пережившие несколько эпох.
— Теперь я понимаю из-за чего столько шума.
— Расскажи мне о своей маме, — неожиданно попросила она. — Я почти не вижу свою. Она не желает путешествовать с моим отцом.
— Моя мать была… Прилежной, — сказала я. — Преданная нам, думаю, она очень старалась вырастить из меня воспитанную и достойную леди. Я не всегда вписывалась в стандарты, которые она для меня устанавливала. Почему твоя мать не любит путешествовать с твоим отцом?
— Он любит указывать ей, что делать и как себя вести, — сказала Айседора с усталой улыбкой. — Они постоянно ссорятся и иногда мне кажется, что маме нравится иметь свое личное пространство без постоянной головной боли, которую вызывает мой отец.
— Похоже, он то еще наказание.
— Я с ним справляюсь, — сказала она, усмехнувшись. — Я ведь здесь, в Египте, не так ли?
Я улыбнулась ей. Я полностью ее понимала. Большую часть жизни я училась управлять людьми, которые за меня отвечали.
Я вернулась к своим наброскам и рисунки оживали по мере того, как утекали минуты, деталь за деталью. Моя рука была тверда, линии выходили ровными, что являлось заслугой моего преподавателя по рисованию.
Этот момент всегда завораживал меня — постепенное создание чего-то, чего раньше не существовало. Отчасти поэтому я чувствовала такую привязанность к храму, к искусству, изображенного на древних стенах. Искусство должно пережить своего создателя. Рисуя, я пыталась представить себе художников, которые трудились на жаре, старательно выводя каждый лепесток цветка, каждое лицо.
Я восхищалась их самоотверженностью. Я благоговела перед их талантом. Я не хотела, чтобы эти артефакты покинули границы Египта, и чтобы их больше никогда никто не увидел. Моя работа была бледной тенью по сравнению с оригиналами, но я гордилась, что смогла запечатлеть нечто столь прекрасное.
Закончив первую картину, я встала, разминая затекшие конечности.
— По-моему, это прекрасно, — сказала Айседора. Должно быть, она не заметила, что мой критический взгляд задержался на каждой детали. — Гораздо лучше, чем получилось бы у меня. В моем исполнении это выглядело бы так, словно младенец каким-то образом нашел кисточку, — она встала, потягиваясь. — Думаю, я вернусь в лагерь, если ты не против?
Она развернулась, но потом остановилась и оглянулась через плечо.
— Инез.
— Хм?
— Я могла бы выяснить, почему твой дядя торопится. Возможно, он считает, что команда близка к большому открытию.
У меня пересохло во рту, и я молча проклинала свою глупость. Информация о поиске Клеопатры не распространялась среди команды. Именно поэтому я и не хотела рассказывать о прицепившейся ко мне магии.
— Возможно.
Она слегка помахала рукой и ушла.
Я вернулась к работе, хотя каждый раз, слыша малейший звук, ожидала увидеть маму, вышедшую из темноты. Но пока я закрашивала оставшуюся часть портика, никто не появился. Я догадалась, что все были заняты работой, раскапывая очередной проход. Или то, что, как они надеялись, стало бы проходом в новую комнату под Киоском Траяна.