— Ее сложно прочесть, мне трудно определить.
— Айседора прямо как… Ты.
Я думала, он обидится, но, к моему удивлению, он кивнул.
— Именно.
— Так вот почему она тебе не нравится. Ты не можешь ей доверять.
— Оливера, я сам себе не могу доверять.
Он вел нас по туннелям, пока мы не нырнули в новое помещение, недавно обнаруженное, еще сохранившее вкус пыли и дыма от взрыва динамитной шашки. Над нами висел сгусток темноты, черный и зловещий. Вдоль скалистой стены были сложены большие валуны. Комната была узкой, и я закашлялась, прочищая легкие от задымленного воздуха. Уит надежно установил свечу между двумя камнями и бросил свой пиджак на высокий валун, а затем повернулся ко мне лицом.
Его щеки были перепачканы грязью, а отблеск свечи отбрасывал на его черты тени. Только голубизна его глаз ярко выделилась в полумраке.
— Что мы здесь делаем?
— Назовем это моим рождественским подарком для тебя, — сказал он с легкой улыбкой. Он велел мне встать рядом катушкой длинной веревки, лежащей на земле, другой конец которой тянулся высоко вверх и исчезал в темноте высокого потолка.
— Мой рождественский подарок, — повторила я, когда он обвязывал веревку вокруг моей талии. Его дыхание касалось моей щеки, когда он молча завязывал узел. Я подняла подбородок и посмотрела на его склонившееся лицо, он сосредоточился исключительно на работе.
Уит достал из кармана жилетки заколдованную сандалию моего дяди и протянул мне.
— Застегни ремешок, — сказал он.
Я так и сделала, кончик ботинка тут же загорелся огненно-синим цветом. Затем, не церемонясь, он полез по валунам, все выше и выше, пока я не потеряла его из виду в непроглядной темноте комнаты.
— Уит? — позвала я.
— Я здесь, — ответил он. Его голос эхом отдавался внизу. — Ты готова?
— Если это необходимо.
Его слабый смешок донесся до моих ушей.
— Держись за веревку свободной рукой, Оливера. Не кричи.
— Не— а!
Резкий рывок оторвал меня от земли и понес вверх. Уит пролетел мимо меня, спускаясь вниз и я едва успела заметить его улыбку, прежде чем оказалась под потолком, удерживаемая его весом, когда он практически достиг земли. Голубое пламя освещало неровные стены пещеры, и чем выше я поднималась, тем более гладкими они становились. Уит замедлил подъем.
— Видишь? — спросил он.
Я прищурилась, опираясь на ноги, чтобы повернуться.
— Нет. Что я должна— Miércoles!
Я смотрела на ряд древних картин в голубых, зеленых и красных тонах. Женщина, сотканная из звезд, только что проглотившая солнце и луну, чтобы они прошли через ее тело и возродились на рассвете.
— Это богиня Нуит84, — прошептала я.
От жара светоча пот струился по моему лицу, а ладони стали скользкими, но мне было все равно. Я смотрела на нечто настолько невероятное, что у меня перехватило дыхание от тоски. Я была невесома, казалось, я парила над землей, и только веревка служила напоминанием, что я не одна.
Уит дернул, и я посмотрела вниз. Он был едва виден. Я свистнула, и он опустил меня вниз, медленно и осторожно. Когда мои ноги коснулись земли, он ослабил узел на моей талии. Его руки были надежными и уверенными, и я хотела, чтобы они исследовали мое тело.
— Это было прекрасно, — я прочистила горло, преодолевая себя. — Gracias.
Он улыбнулся. Это была одна из его настоящих улыбок.
— Feliz Navidad, Инез.
Я прочистила горло.
— У меня тоже есть кое-что для тебя.
— Неужели?
Не встречаясь с ним взглядом, я нагнулась, подбирая свою сумку, и начала в ней копаться. Я достала альбом и пролистала его до середины. Один лист был аккуратно вырван, и на нем был набросок Уитфорда Хейса. Но не тот, что я сделала в Гроппи, несколько недель назад. На этом рисунке Уит был изображен таким, каким я его всегда помнила. Его прямой взгляд, эмоции, таящиеся на поверхности. Я молча протянула ему рисунок. Он вытер руки о штанины брюк и осторожно принял его у меня. Он поднял глаза. Его рот открылся, но затем также быстро закрылся. Словно он не мог заставить себя поделиться мыслями.
— Спасибо, — хрипло пробормотал он. — Но ты не подписала его.
— А, — спохватилась я. — Я думала, что подписала. У тебя есть ручка? Карандаш?