— Все это время оно было здесь, — сказал он.
— Что именно?
— Предательство Инез, — произнес он, указывая пальцем на лист. — Она старалась отдавать только копии, но не всегда. Голубая змея пропала. Она будет стоить целое состояние, идеальная фигурка аспида, убившего Клеопатру. Единственная змея во всей гробнице.
— Ты все еще злишься на нее.
— Не думаю, что когда-нибудь наступит день, когда я не буду злиться, — устало сказал он. — Почему ты не в ярости?
Я облокотился на стену, скрестил лодыжки и пожал плечами.
— Как ты думаешь, насколько хорошо она знала свою мать?
— Это не оправдание.
— Я думаю, оно и есть, — тихо сказал я. — Лурдес стала чужой для собственной дочери. Инез не знала, что та ведет здесь двойную жизнь; она не знала, насколько хорошая лгунья ее мать. И не забывай, что Инез считала свою мать мертвой. Мы тоже так решили, когда неделями не могли найти ее. Помнишь, как ты решил, что Кураторы убили ее?
— Это было до того, как я узнал о ее предательстве, — сказал Рикардо, захлопывая журнал. — Чего ты хочешь?
— Время вернуться домой, — сказал я.
Он повернулся ко мне лицом, его челюсть отвисла.
— Сейчас?
Я пытался найти пергамент, но его и след простыл. Я не мог больше не обращать внимания на свою семью без причины, а у меня ее не было.
— Слишком много писем из дома. Я не могу больше их игнорировать.
Он притих, размышляя.
— Это никак не связано с отъездом Инез из Египта?
— Никак, — сказал я. Я всегда планировал уехать. Независимо от того, нашел бы я то, что искал или нет.
— Срок твоего контракта еще не истек.
Я кивнул. Я ожидал, что он упомянет об этом.
— Ты вернул меня к жизни, Рикардо. Я всегда буду в долгу перед тобой. Но я не могу больше оставаться. Я нужен своей сестре.
— Хорошо, — сказал он холодным тоном. — Тогда я поищу тебе замену, когда мы доберемся до Каира.
Я стиснул зубы. Он знал, что я предпочту остаться.
— Прекрасно.
— Прекрасно.
Я развернулся, чтобы уйти. Спина была натянута, как струна, а в животе зияла глубокая дыра. Я не был готов к тому, что мое пребывание здесь закончится. Я не был готов к тому, что будет дальше. Я стану мужем незнакомки. Мне придется завести с ней детей.
— Уитфорд.
Я остановился и встал полубоком. Рикардо подошел и положил руку мне на плечо.
— Ты хорошо поработал. Я рад, что ты изменил свою жизнь.
— Но ведь это не совсем моя жизнь, правда?
Рикардо с жалостью улыбнулся.
— У тебя всегда есть выбор.
— Нет, не у меня.
Он вздохнул и сжал мое плечо.
— Я знаю, что ты заботился об Инез. Спасибо, что отпустил ее.
Я ушел прежде, чем мне пришлось произнести еще одну ложь.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ЗАТЕРЯВШАЯСЯ СРЕДИ ТЫСЯЧИ МИНАРЕТОВ
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
Верный своему слову дядя был готов к нашему отъезду с первыми лучами солнца следующим утром. У меня была беспокойная ночь, я ворочалась и молилась, чтобы Эльвира нашлась. В какой-то момент у моей комнаты появился Уит, словно я его позвала. Он молча протянул жестяную кружку, наполненную бренди.
Я приняла ее из его рук, понимая, что тонкая ночная рубашка мягко развивается на моем теле. Он ни разу не опустил взгляда ниже моих глаз. Я сделала глоток, и жидкость прошлась огненной дорожкой вглубь моего живота.
— Я слышал тебя, — тихо сказал он. — Неугомонная. Я подумал, что это должно помочь.
Я сделала еще один глоток и вернула ему кружку.
— Я не питаю особой любви к алкоголю.
Он удивленно уставился на нее, кружка была маленькой в его большой руке.
— У меня тоже. Больше нет.
— Ты не скучаешь по нему?
— Мне он был необходим только, чтобы забыться, — сказал он через некоторое время. — Но я больше не могу бежать. Оставь это себе и выпей. Это поможет тебе заснуть, Оливера.
Он отвернулся раньше, чем я успела сказать что-то еще. Мне так много хотелось сказать. Но я прикусила язык и легла в постель. Бренди успокоил меня настолько, что я смогла логически осмыслить ситуацию. Почте требовалось несколько недель, чтобы прибыть из Южной Америки в Африку. Должно быть, она написала оба письма друг за дружкой. Насколько я могла судить, Эльвира должна была быть уже дома, в безопасности.
Но почему же тогда тетя Лорена не написала еще одно письмо?