— Кого это я вижу?
Я шагнул в комнату, захлопывая дверь.
— Здравствуй, Питер.
До моих ушей донеслось тихое хихиканье.
— Никто не называет меня так, кроме тебя.
Дым рассеялся, открыв взгляду невысокого Питера. Глубокие впадины на щеках и налитые кровью глаза свидетельствовали о его истощении. Его одежда давно не знала мыла, от него разило потом и крепким алкоголем. Что-то неприятное зашевелилось у меня под кожей. Совсем недавно я выглядел не лучше.
— Выглядишь ужасно.
Он усмехнулся и пригласил присесть на низкий стул напротив. Я остался стоять, внимательно прислушиваясь к шуму, что раздавался на нижнем этаже. Я насчитал трех, возможно, четырех разных мужчин, которые там сейчас работали.
Улыбка Питера померкла, и он опустил руку.
— Я так понимаю, ты пришел не поздороваться?
Я покачал головой. Есть Кураторы, поставляющие нелегальные товары для Врат Торговцев. Питер руководил одним из аукционов, и, когда мы играли в карты, он как-то проболтался мне, что знает кого-то, кто знает кого-то, у кого есть связи с дамой, которая промышляет скупкой краденых артефактов. Я передал эту информацию Рикардо, и тогда мы задались вопросом, а не Лурдес ли это.
— Ты в последнее время случайно не слышал о каких-нибудь крупных поставках товаров в Каир?
Он откинулся на подушки, темные глаза сузились.
— Постоянно приходят новые поставки. Ты собираешься сесть?
— Нет.
— Тогда почему бы тебе не рассказать, где ты был последние несколько месяцев. Я давно не видел тебя за столом, Уит.
Потому что теперь я не мог играть в карты, даже если это был лучший способ что-то выяснить.
— У меня закончилась удача, — я достал конверт, что прятал глубоко в кармане пиджака и положил его на круглый столик, находившийся недалеко от локтя Питера. — Кстати говоря, я полагаю, что это делает нас равными.
Питер погладил уголок конверта.
— Есть идея — почему бы тебе не оставить его себе и не пойти работать на меня? Раньше я не понимал, почему ты это делаешь.
— Я покидаю Египет.
— Жаль.
— Всему приходит конец, рано или поздно.
Я повернулся, чтобы уйти, и, уже подходя к двери, бросил через плечо:
— Осторожнее на складе Булака, Питер.
— Стоять.
Я застыл в дверях. Медленно повернулся лицом к Питеру, который вскочил на ноги, сжимая в руках пистолет.
— Откуда ты узнал о складах?
— Опусти пистолет.
— Хейс, — произнес Питер, опуская оружие. — Как?
Я пнул ближайший ко мне ряд ящиков. Поверх них стояли бутылки с виски и ромом, они громко звякнули, но я указал на два нижних. На боку было написано местонахождение склада у доков.
— Это написано прямо здесь, идиот.
— Вот дерьмо, — Питер держал меня на прицеле. — Думаю, тебе все-таки стоит присесть. Нам нужно поговорить, тебе и мне.
Сам того не желая, я напоролся на то, чего не должен был видеть.
— Ты ведь не собираешься стрелять в меня, Питер? — мягко спросил я.
— Не буду, если ты будешь слушаться. У тебя есть только два варианта. Похоже, с этого момента ты будешь работать на меня. Если только ты не предпочтешь альтернативный, более губительный вариант.
Я рассмеялся и покачал головой.
— Ни за что.
— Сядь, чертов ты—
Я запустил одну из бутылок прямо в него. Она закрутилась и Питер инстинктивно выстрелил. Стекло разлетелось вдребезги, а спиртное разлетелось по стенам и впиталось в ковер. От резкого запаха закружилась голова. Питер перезаряжал оружие, громко крича, но мой револьвер уже удобно лежал у меня в руке, большой палец прошелся по чужим инициалам.
Навести, прицелиться, выстрелить.
Сила, с которой в его черепушку вошла пуля, откинула его голову назад. Кровь хлынула из дыры между бровями и побежала мимо открытого рта. Он позвал остальных, и у меня оставалось все меньше шансов выбраться отсюда живым. Какое значение имел еще один труп?
Я уже видел десятки.
Я ушел, не обращая внимания на беспорядок, слыша за собой звуки стрельбы, доносившиеся с первого этажа.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
Куда бы я ни посмотрела, всюду что-то мерцало. Золотые занавески ослепительно переливались в свете свечей, бумажные флажки с длинными лентами трепетали на прохладном ветерке, проникающем через открытые окна. В преддверии Нового года отель нарядился. Дядя провел нас через двери в обеденный зал, где официант показал нам наш украшенный серебром столик. Персидские ковры украшали плиточный пол, а столы были сервированы тончайший фарфором и лучшими столовыми приборами, а также в центре композиции стояли пышные букеты цветов. Эльвира осматривала все наметанным взглядом, и лишь слегка расширенные глаза выдавали ее приятное впечатление.