— Сможет ли одна из моих шляпных булавок проткнуть веревку?
Он покачал головой и медленно сел, застонав.
— Вряд ли. Что еще у тебя спрятано в волосах?
— Боюсь, больше ничего.
Уит посмотрел на свои ботинки.
— Было бы лучше, не найди они мой нож.
— Что нам делать, Уит? — мягко спросила я. — Как нам выбраться отсюда?
— Возможно, у меня получится выпутаться из веревки, — сказал он. — Я был в сознании, когда они завязывали узел, и я отвел локти в стороны, когда они его затягивали.
— Я не понимаю, что ты имеешь в виду.
— Есть немного пространства, — он объяснил, мышцы на его руках перекатывались, когда он возился с веревкой. — Если я вытяну один конец и потяну за веревку, двигая запястьями, то смогу немного ослабить натяжение.
— Отличный трюк. Где ты ему научился?
По его лицу пробежала тень печали, словно над ним нависла дождевая туча.
— Друг научил меня на случай, если меня когда-нибудь похитят.
— А тебя похищали?
Прядь волос упала ему на лоб. Мне захотелось убрать ее.
— До этого момента нет, — сказал он.
— Что случилось с твоим другом?
Уит выдержал небольшую паузу перед тем, как продолжить.
— Он умер.
Я хотела узнать больше, но выражение его лица застыло, и инстинкт подсказал мне остановиться. Он стих, работая над веревкой и бормоча одно нецензурное ругательство за другим. В нем не осталось ни грамма привычного обаяния, вместо этого передо мной предстал человек, которому было не чуждо выживание. Опытный боец, не обладающий и малейшей привлекательностью в бальном зале. Это был тот самый Уит, о существовании которого я подозревала все это время; тот человек, которого он скрывал, потому что это бы значило показать себя в самом уязвимом положении. Младший сын с несложившейся военной карьерой.
— Оливера, — прошептал Уит. — Думаю, я сделал это, ей-богу.
Он замер, скидывая веревку с запястий, а затем нагнулся, чтобы развязать мои узлы. У меня голова пошла кругом от облегчения.
— Gracias.
— Пока рано для благодарностей, — сказал он, помогая мне встать на ноги. — Нам еще надо выбраться отсюда, — он посмотрел на рану на своей руке, испачкавшую его льняную рубашку. — Но сперва, не могла бы ты пожертвовать своим подъюбником…
Я наклонилась и оторвала длинный лоскут ткани. Уит взял его у меня и одним плавным движением, при помощи зубов и левой руки, обмотал свою рану, сделав импровизированную перевязку. Он потратил на это меньше минуты, словно уже тысячи раз справлялся с порезами и ранениями.
Уит держался за бок по пути к выходу. Я последовала за ним, понимая, что даже совместными усилиями нам ни за что на свете не удастся отодвинуть камень. Должно быть, он пришел к такому же выводу, потому что сердито отвернулся.
— Ублюдки, — прорычал он.
— Давай изучим ящики, — предложила я.
Уит занялся одним из них, а я другим. За первой крышкой, которую я подняла, ничего не было. У меня сжалось горло, когда второй ящик и третий дали одинаковые результаты.
— Ничего, — сказал Уит.
— У меня тоже.
Мы оба посмотрели на бочки, а затем, не сговариваясь, обыскали и их.
В итоге мы ничего не нашли.
Вся тяжесть нашей ситуации обрушилась на мои плечи, отчего у меня подкосились колени. Уит издал резкий звук и бросился ко мне, падая на землю и притягивая меня к себе на колени. Я не знала, что плачу, пока он не вытер слезы, стекающие по моему подбородку.
— Спокойно, Инез, — прошептал он. — У меня есть ты.
Я облокотилась на него, и Уит обхватил меня руками. Я вдыхала его запах, смешанный с запахом пота и крови, и он казался мне таким настоящим. Он был полон сил, энергии и жизни, и через пару часов все это будет утрачено. Я не могла с этим смириться.
— Я думаю, мы обречены, — пробормотала я, прижимаясь к его груди. — Ты пришел к такому же выводу?
Его руки крепче обхватили меня.
Проходили минуты, и в гробнице слышалось только наше тихое дыхание, смешивающееся в темноте.
— Однажды ты спросила меня, почему я был уволен с позором.
Я подняла голову.
— И ты готов рассказать мне об этом теперь, когда мы на пороге смерти?
— Родная, ты хочешь узнать или нет?
Я снова опустила голову, ласковое обращение подействовало, как бальзам на душу. Уит вынул из моих волос шпильку и стянул с моей головы шляпку. Он отбросил ее в сторону.
— Я служил в Хартуме100, — начал он. — Под командованием генерала Чарльза Джорджа Гордона. Ты слышала когда-нибудь о нем?
Я покачала головой.
— Так вот кому принадлежал пистолет?