— Кем бы ни был этот сообщник, у него должны быть глубокие связи с Компанией.
— Разве это не очевидно? — с горечью произнесла я. — Это наверняка мистер Стерлинг.
Уит покачал головой.
— Или сэр Ивлин. Он ведь заслал на Филы шпиона.
— Которого ты так и не обнаружил, — кисло сказал мой дядя.
— Я допросил всех возможных подозреваемых, — ледяным тоном произнес Уит. — Разумеется, осторожно. Никто не был похож на нашего преступника.
Мы были далеко от реальной проблемы. Мы не были на Филах, и Эльвира была мертва. Это все, что меня волновало.
— Это я виновата в смерти Эльвиры, дядя. Ты не знаешь, куда могла сбежать моя мать? Может, она действительно в Амарне?
— Откуда ты могла знать, что Эльвира последует за тобой?
— Потому что она всегда так делала, — сказала я. От злости мой желудок завязался в узел. — Она всегда делала то же, что и я. И мама расплатилась ей вместо меня, — я наклонилась вперед, вперившись взглядом в своего дядю. — Но я все исправлю, дядя. Я верну артефакты, я сделаю мо—
— Мне плевать на артефакты! — закричал дядя Рикардо, его голос звенел, пробиваясь сквозь мои мысли. — Меня заботит лишь твоя безопасность, — он потянулся к моей руке, и я позволила взять ее. — Инез, ты должна вернуться домой.
— Если ты считаешь, что я уеду после всего произошедшего, то ты сильно ошибаешься, — ярость цвела в моей груди и звенела в ушах. — Я не уеду, пока моя мать не заплатит за то, что совершила. Эльвира умерла. Я не могу— я никогда этого не отпущу. Мама знает правду о папе, и я никогда не откажусь от него. Пока дышу. Она должна быть остановлена, и я буду той, кто это сделает.
— Но— начал мой дядя.
— Ты сам сказал, — нетерпеливо перебила я. — Возможно, она ищет еще одну гробницу, больше артефактов. Алхимические свитки. Кто знает, сколько еще людей пострадает от ее рук? Умрет? Ты хочешь, чтобы это было на твоей совести? Потому что я этого не хочу.
— Хорошо, тогда оставайся, — сказал дядя Рикардо с прежней холодностью. — Я не знаю, где ты будешь жить, но ты можешь оставаться в Египте, если хочешь этого.
Я растерянно посмотрела на него.
— Что значит, где я буду жить? Я собираюсь оставаться в Шепарде. Со всеми вами.
— В каком номере? На какие деньги?
Кровь закипала в моих жилах. Мой голос дрожал от гнева.
— На мои деньги. Я ведь наследница, не так ли? У меня должно быть достаточно денег, чтобы купить королевство. Наверняка у меня найдутся деньги, чтобы обеспечить себе крышу над головой.
Глаза Уита метались между нами, глубокие морщины исказили его лоб.
— Королевство?
— Инез, — начал мой дядя, тон его голоса был убийственным. — Твои деньги принадлежат мне, пока ты не выйдешь замуж.
Я моргнула, уверенная, что ослышалась.
— Ты помнишь письмо, которое ты мне прислал?
— Конечно, помню, — огрызнулся он.
— Ты дал мне право распоряжаться моим состоянием. Это твои слова или ты снова мне лжешь?
Его глаза пылали яростью.
— Я говорил, что ты можешь получать часть. Кроме того, это было до того, как ты влезла в мои дела—
— Влезла?
— Это было до того, как ты подвергла свою жизнь опасности самым глупым образом; до того, как я понял, насколько плохо ты разбираешься в людях. Доверяешь не тем, безрассудно подвергаешь свою жизнь риску, едва не утонула в Ниле. Ты заставила пройти меня через многое, ты заставила пройти через многое себя. Возвращайся домой, Инез.
Я резко вздохнула.
— Дядя—
— Без денег ты долго не протянешь в чужой стране, Инез, — произнес он и его голос не терпел возражений. — Я не стану помогать тебе разрушать свою жизнь.
УИТ
Меня ожидала телеграмма по возвращении в Шепард. Сообщение пришло не от того адресата, что я ждал. Она никогда не писала мне прежде. Ни разу. Я не ожидал, что она вычеркнет меня из своей жизни. Но она вычеркнула. Полностью.
Черт бы меня побрал.
Я сидел, как в трансе на балконе своего тесного гостиничного номера, наблюдая за оживленной улицей внизу, но, не видя, на что смотрел. Шум возрастал, такой знакомый, но неразборчивый, а мой разум уже заволокло от спиртного. Виски, я полагаю. Я прищурился, смотря на бутылку, и этикетка расплылась перед глазами.
Правда. Виски. Здравствуй, старый друг.
То был огонь, ползущий по моему горлу. Возвращение будет подобно аду. Я не останавливался, пока не погрузился в забвение. Потому что в моем сознании все еще слишком отчетливо стояло лицо Инез. Я все еще помнил ее вкус.