Древние практики были забыты.
Но вся сотворенная магия, эта незримая сила, ушла и стала частью чего-то иного. Магическая энергия пускала корни глубоко в землю или опускалась на дно глубоководных озер и океанов. Она липла к предметам, обычным и незаметным, а порой передавалась, когда впервые вступала в контакт с чем-то или кем-то другим. У магии есть собственный разум и неизвестно, как она выбирает к какому предмету или человеку прицепиться. В любом случае, каждый раз, когда заклинание переносилось, то его чары ослабевали на небольшую величину до тех пор, пока оно не исчезало окончательно. Очевидно, люди не любили брать в руки или покупать вещи, которые могли обладать старой магией.
Вообразите себе чайник, который заваривает зависть или призывает вспыльчивого призрака.
Бесчисленные артефакты были уничтожены или изъяты организациями, специализирующимися на отслеживании магии, но большее количество было погребено или утеряно. Точно также, как имена давно почивших поколений или самих создателей магии: кем они были, как жили и чем занимались. Они оставили после себя магию — словно сокровища, которыми мало кто стремился завладеть.
Мама была дочерью фермера из Боливии, и в её маленьком пуэбло3, как однажды она рассказала мне, магия была на поверхности, ее было легче найти. В штукатурке или потертых кожаных сандалиях, в потрепанном сомбреро. Её приводили в восторг остатки мощных заклинаний, ставшие частью бытовой жизни. Ей нравилась мысль о том, что ее город — колыбель потомков талантливых заклинателей.
Я перевернула страницу своего скетчбука и начала заново, стараясь не думать о последнем письме, которое я им отправила. Я написала приветствие на зыбком иератическом наречии — прописной иероглифической технике — а затем снова умоляла их разрешить мне приехать к ним в Египет. Я просила их об этом бесчисленными способами, но ответ всегда был одним и тем же.
Нет, нет, нет.
Но, возможно, в этот раз ответ будет другим. Скоро должно прийти письмо, и, возможно, в нем будет то самое заветное слово, которое я так долго искала. Да, Инез, наконец-то ты можешь приехать в страну, где мы живем вдали от тебя половину нашей жизни. Да, Инез, ты наконец-то можешь узнать, чем мы занимаемся в пустыне и почему это дороже нам, чем время, проведенное с тобой. Да, Инез, ты наконец-то поймешь, почему мы оставляли тебя раз за разом и всегда отвечали «нет».
Да, да, да.
— Инез! — снова выкрикнула Эльвира и я вздрогнула. Я упустила момент, когда она подошла вплотную к моему укрытию. Магия, покрывавшая старую ванну, могла лишь на расстоянии сокрыть меня, но, находясь близко, кузина легко бы вычислила мое местонахождение. Голос Эльвиры стал выше, и я обратила внимание на нотки паники в нём. — Письмо пришло!
Я оторвалась от скетчбука и резко поднялась.
Свершилось.
Я заложила карандаш за ухо и выбралась из ванны. Настежь распахнув тяжелую деревянную дверь, я взглянула на кузину со смущенной улыбкой. Эльвира стояла в десяти шагах. К счастью, Амаранты видно не было. Она бы скривилась от вида моей помятой юбки и наябедничала бы об этом отвратительном преступлении своей матери.
— Hola, prima!4 — выкрикнула я.
Эльвира вскрикнула, отпрыгнув на метр от неожиданности, но осознав, что это всего лишь я, кузина закатила глаза.
— Ты неисправима.
— Только рядом с тобой, — я посмотрела на её руки в поисках письма, они были пусты. — Где оно?
— Мама попросила меня сходить за тобой. Это всё, что мне известно.
Мы вышли на мощеную дорожку, ведущую к главному дому, взявшись за руки. Я шла быстро, как всегда. Мне была непонятна нерасторопность моей кузины. Какой смысл не торопиться туда, где так хочется быть? Эльвира ускорилась, следуя за мной по пятам. Это идеальное описание наших отношений. Она всегда пыталась поспеть за мной. Если мне нравился желтый цвет, она объявляла его самым прекрасным в мире. Если я хотела на ужин карне асада5, она уже точила ножи.
— Письмо не испарится, — хихикая, произнесла Эльвира, отбрасывая с лица темно-каштановые волосы. Её глаза были теплыми, а чувственный рот растянулся в широкой ухмылке. Внешне мы были похожи, за исключением глаз. Её глаза были более зелеными, чем мои непостоянные ореховые. — Моя мама сказала, что на письме почтовый штемпель из Каира.
Моё сердце замерло.
Я не рассказала кузине о последнем письме. Она бы не обрадовалась, узнав, что я хочу к маме с папой. Ни кузины, ни тетя не поддержали решение моих родителей пропасть в Египте на полгода. Тетя и кузины любили Буэнос-Айрес, стильный город с архитектурой в европейском стиле, широкими улицами и кафе. Семья моего отца была родом из Испании, они приехали в Аргентину почти столетие назад, преодолев тяжелое путешествие и в итоге добившись успеха в железнодорожной промышленности.