Я наконец добралась до Африки.
Спустя месяц путешествия по морю сквозь мили унылых океанский течений, я прибыла. Потеряв несколько фунтов — море ненавидит меня — пережив бесчисленные ночи, которые я коротала за беспокойным сном, рыданиями и игрой в одни и те же карточные игры с попутчиками, я действительно здесь.
Египет.
Страна, в которой мои родители прожили семнадцать лет.
Страна, где они погибли.
Я нервно покрутила золотое кольцо. Оно не покидало мой палец уже несколько месяцев. Взяв его с собой, я будто бы пригласила и своих родителей в это путешествие. Мне казалось, что я почувствую их присутствие, едва увижу берег. Незримую глубокую связь.
Но этого так и не произошло. До сих пор.
Нетерпение заставило меня отпрянуть от окна и начать хаотично нарезать круги по комнате и бешено размахивать руками. Я ходила взад-вперед, занимая почти каждый дюйм своей роскошной каюты. Нервная энергия окутала меня, словно вихрь. Я отпихнула свой багаж, чтобы освободить проход. На узкой кровати лежала моя шелковая сумочка, и, проходя мимо, я потянулась к ней, чтобы еще раз взять в руки письмо от дяди.
Второе предложение все еще было смертельно для меня, оно все еще заставляло мои глаза щипать. Но я заставила себя дочитать до конца. Из-за едва заметной качки это было нелегко, но, несмотря на внезапный спазм в животе, я взяла в руки его письмо и прочитала в сотый раз, стараясь случайно не разорвать бумагу в клочья.
Июль 1884
Моя дорогая Инез,
Я не знаю с чего начать и как написать, что должен. Твои родители пропали в пустыне и ныне считаются погибшими. Мы искали их несколько недель, но не обнаружили никаких следов.
Мне крайне жаль. Больше, чем я когда-либо смогу выразить. Пожалуйста, помни, что я к твоим услугам и если что-то понадобится, то тебе достаточно только написать. Считаю, будет намного лучше, если ты незамедлительно организуешь их похороны в Буэнос-Айресе, чтобы иметь возможность навестить их, когда пожелаешь. Зная мою сестру, я не сомневаюсь, что ее душа вернулась в родную страну, ближе к тебе.
Насколько тебе известно, отныне я являюсь твоим опекуном и управляющим наследством. Поскольку тебе уже есть восемнадцать, и, судя по всему, ты разумная молодая женщина, я отправил письмо в национальный банк Аргентины, разрешая тебе пользоваться наследством по мере необходимости, но в разумных пределах.
Доступ к этим деньгам есть только у тебя и меня, Инез.
Будь предельно осторожна с теми, кому доверяешь. Я взял на себя смелость проинформировать семейного поверенного в нынешних обстоятельствах, и настоятельно прошу обращаться к нему, если тебе срочно понадобиться помощь. С твоего позволения, рекомендую нанять управляющего поместьем, чтобы дать себе время скорбеть по своей ужасной утрате. Прошу прощения за такие новости, я искренне сожалею, что не могу быть рядом с тобой и разделить это горе.
Пожалуйста, напиши, если что-то от меня потребуется.
Твой дядя,
Рикардо Маркес
Я рухнула на кровать и откинулась назад с не присущей женщинам резкостью, отчего услышала в ушах назидательный тон тети Лорены. Леди всегда должна оставаться леди, даже если за ней никто не наблюдает. Это значит не сутулиться и не сквернословить, Инез. Я закрыла глаза, отгоняя от себя чувство вины, что не покидало меня с тех пор, как я уехала из поместья. Оно оказалась стойким спутником, как бы далеко я не отправилась, чувство вины не получалось подавить или задушить. Ни тетя Лорена, ни кузины не подозревали о моем намерении покинуть Аргентину. Я представляла их лица, когда они читали письмо, обнаруженное в моей спальне.
Письмо от дяди разбило мое сердце. Уверена, что мое разбило их.
Без сопровождающего. Мне едва стукнуло девятнадцать — я отметила день рождение в собственной спальне, безутешно рыдая, пока Амаранта не начала долбить в стену, — я путешествовала в одиночестве, без проводника, без опыта и даже без личной горничной, которая могла бы помочь мне с особенно хлопотными элементами гардероба. Я правда это сделала. Но в этом уже не было смысла. Я приехала, чтобы узнать подробности, связанные с исчезновением моих родителей. Мне нужно было узнать, почему дядя не защитил их и как они оказались в пустыне одни. Мой отец был рассеянным, это правда, но он лучше всех понимал, что нельзя брать маму с собой в путешествие без необходимой подготовки.