— А не лучше ли для вас будет посидеть и порисовать в безопасном месте на Элефантине? — спросил мистер Финкасл. — Леди, подобная вам, не привыкла к неудобствам, что сопровождают тяжелые путешествия.
Мистер Хейс фыркнул.
— Уверяю вас, я справлюсь с этой задачей.
— Она уже приняла решение, — сказал дядя Рикардо. — Думаю, она еще удивит нас всех. При условии, что она пообещает держаться подальше от неприятностей.
— Это мне под силу, — другого выхода не было. Это был лучший способ добиться свободы на Филах. Это шанс узнать правду о дяде, заглянуть в его палатку.
Я была готова на все, лишь бы это сработало, даже найти гробницу Клеопатры.
Дядя ничего не ответил и остальные члены команды вернулись к завтраку. Он не сводил с меня своих ореховых глаз, так похожих на мамины. Больше он не произнес ни слова, но я все равно его поняла. Я услышала эти слова, будто он произнес их вслух.
Не заставляй меня пожалеть об этом.
Подождите, пока он узнает, на что я способна, имея лишь угольный карандаш.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
После завтрака мистер Финкасл с Айседорой вышли прогуляться по палубе, при этом свою винтовку он перекинул через плечо. Девушка стояла в его тени, обхватив отца за локоть; теплые отношения между ними были более, чем очевидны. От боли у меня перехватило дыхание, она теплилась где-то между ребрами. Мы с папой тоже совершали долгие прогулки по нашему поместью, бесцельно бродя. Его было легко полюбить, и он не требовал многого для счастья. Его книги, чашка крепкого кофе, семья под боком и Египет — вот и все. Жаль, что я не интересовалась его родителями, какими они были, и были ли они близки. Я никогда не встречалась с ними, а теперь я потеряла шанс узнать больше о его воспитании.
С каждым новым днем я обнаруживала все больше вещей, которые отняла у меня их смерть.
Я смахнула слезы, продолжая смотреть на парочку отца с дочерью. Они вглядывались в воду, без сомнения, в поисках очередного крокодила, в которого можно было бы пустить пулю. После того, как они скрылись из виду, я повернулась к дяде. Он взял книгу с одной из полок и погрузился в чтение.
В этот момент меня поразило, насколько мало времени мы провели вместе. У моего дяди было так много секретов, и я сомневалась, что смогу узнать их все.
Но я могла с чего-то начать.
Уит поймал мой взгляд и улыбнулся, выражение его лица было на удивление нежным. Он налил себе еще чашку кофе, поднял ее, словно в тосте, и одними губами пожелал мне удачи, прежде чем встал и покинул салон. Я проводила его недоуменным взглядом, его интуиция меня глубоко поразила. Почему он не может все время притворяться негодяем? Накаченный негодяй, думающий только о собственном благополучии.
Это было бы гораздо легче простить.
Я отбросила тревожное чувство, будто падаю в яму, из которой не смогу выбраться, и сосредоточилась на дяде, который прятался за книгой в твердом переплете.
— Дядя, — начала я. — Не мог бы ты оторваться от чтения на десять минут?
— Тебе что-то нужно, Инез? — рассеянно спросил он.
Я опустилась на ближайший от него стул.
— Мы практически не общались с тех пор, как я приехала, если не считать тех раз, когда ты настаивал на моем отъезде.
— Что было бы весьма кстати, если бы ты послушалась, — сказал он с легкой улыбкой, откладывая книгу. Откинувшись на спинку стула, он скрестил руки на своем плоском животе, и начал изучать меня, следуя глазами по изгибу моей щеки, линии подбородка. Сложилось впечатление, будто он искал во мне черты своей сестры.
Сестры, что считала его преступником.
— Я скучаю по родителям, — тихо произнесла я. — Мое присутствие здесь помогает сохранить память о них.
На лице дяди отражалась вся его жизнь: морщины ведали о нерассказанных приключениях, шрамы свидетельствовали о моментах смертельной опасности, очки стали необходимы вследствие долгих лет, проведенных за книгами. В совокупности все говорило о том, что он был охотником за тайнами и любителем академических изысканий, что является отличительной чертой любого исследователя.
— Что ты хочешь узнать?
У меня перехватило дыхание. Много ли у меня еще будет подобных моментов? Где только мы вдвоем? Когда мы доберемся до острова Филы, его внимание и время могут быть рассеяны в тысячи разных направлений.