— Трудно что-то разобрать, — заметила я.
Дядя Рикардо заглянул в свою сумку и достал старую сандалию. Он застегнул ремешок, и заостренный носок обуви засветился голубым пламенем.
Я ахнула.
Мне доводилось видеть, как обычные предметы с остатками магии пускали россыпь искр. Но сандалия осталась зажженной, и комната залилась лазурным светом.
— Воистину коллекционная вещь, — сказала я.
— У нас есть парочка таких, — сказал дядя Рикардо. — Твоя мать собрала все, что смогла отыскать в Буэнос-Айресе. У нее был талант находить вещи, которые большинство людей бы выбросили. Лагерь завален ими, от некоторых есть польза, от других нет.
— Помнишь, как она уменьшила твои очки? — засмеялся Уит. — Она положила их на твой блокнот, и ты решил, что это паук?
— О нет, — сказала я, улыбаясь, несмотря на боль в сердце. — Что произошло?
— То, что обычно происходит с пауками в окружении Рикардо, — сказал Уит. — Сначала он кричит на них за их существование, а потом они встречаются с подошвой его ботинок.
— Этот чертов платок, — пробормотал дядя Рикардо. — Это была моя любимая пара.
Я ждала, надеясь услышать о ней больше. Я хранила множество воспоминаний, которые также хотела пережить заново. Каждая крошка казалась мне пиршеством.
— Все еще ничего? — спросил Уит.
Он прислонился к стене, сложив руки на животе и скрестив лодыжки. Они оба ждали, когда я отвечу почувствовала ли я какую-нибудь магическую энергию.
Я подумывала о том, чтобы солгать. Я хотела быть полезной. Если бы дядя таковой меня не считал, я бы задумалась насколько быстро он отправил бы меня в Аргентину. Но врать было нельзя. Они все равно узнают правду. Вместо этого я разглядывала стены, рельефы, высеченные в камне. Здесь было трудно разобрать детали иероглифов.
— В чью честь воздвигнут этот храм?
Уит открыл было рот, но дядя опередил его.
— Мы считаем, что Исиде. Хотя Хатхор тоже изображена. Видишь женщину с головой коровы? Это она, местами известная, как богиня любви и музыки.
Мои плечи поникли.
— Я ничего не чувствую. Но есть и другие места, которые требуют исследования.
Дядя положил руки на бедра и уставился на носки своих сапог. Его плечи были напряжены и неподвижны. Затем он вздернул подбородок и его ореховые глаза встретились с моими.
— Мне нужно, чтобы ты работала лучше, Инез. Ты здесь не просто так. Не забывай об этом.
— Дядя, — начала я, наполовину растерянная, наполовину пораженная тихим гневом в его голосе.
— Она пробыла здесь полчаса, — сказал Уит. — Дай ей время.
— У нас нет времени. И ты знаешь почему! — воскликнул дядя Рикардо. Пот струился по его волосам, пока он судорожно спускал рукава своей хлопковой рубашки. Грубые, неистовые движения. — Я бы никогда не согласился на твое присутствие здесь, если бы знал, что ты не справишься, Инез.
По моей спине пробежала дрожь.
— Почему нет? — спросила я. — Что ты мне недоговариваешь?
Дядя проигнорировал меня и посмотрел на Уита, приподняв бровь. Очередной немой диалог. Мистер Хейс кивнул один раз. Инстинктивно его руки потянулись к карманам, и тут он понял, что они пусты. Его челюсть сомкнулась, будто он боролся с невидимым демоном. Он заметил мой пристальный взгляд, и выражение его лица прояснилось.
Мой дядя вылетел из замкнутого помещения. Я ждала, что Уит объяснить, что между ними только что произошло. Но он лишь жестом указал на выход. Мы покинули храм Исиды или Хатхор, а беспокойство осело во мне, как сажа на стенах.
Отчаяние дяди тревожило меня. Его упрек был похож на пощечину.
Это заставило меня вспомнить о маме и о том, как она за него переживала. И за себя.
Отчаяние делало людей опасными.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Мы вышли на освещенный солнцем двор, Уит шел впереди. Обычно мы шли на одном уровне. Но, видимо, не сегодня. У него была сильная спина и гордая линия плеч. Я вспомнила, как он вдохнул мне в рот воздух, спасая мою жизнь на дне Нила. В животе у меня все затрепетало, когда я вспомнила поцелуй в Каире, о легком прикосновении его губ к моей коже. Как он задержался на один долгий миг, прижавшись ко мне, его теплый аромат, сочетающий в себе запах нашей семейной библиотеки, старых книг, виски и кожи, окутал меня.
Временами, я ловила на себе его взгляд, когда он думал, что я не вижу.
Я не могла не задаваться вопросом был ли он в том же смятении, что и я. Влечет ли его ко мне и вынужден ли он постоянно бороться с этим. Очарован, но пытается не поддаваться искушению. Мне было интересно, испытывает ли он те же трудности, что и я. Может, в этом крылась причина его внезапной отчужденности?