Внутри начала зарождаться паника.
Невозможно было оставаться здесь долго. Температура становилась меньше, по мере того, как солнце двигалось по небу. Морской бриз был прохладным, а мне еще предстояло пройти много миль. Если мне не изменяла память, мои родители садились на поезд в Александрии и примерно через четыре часа добирались до Каира. Оттуда они брали транспорт до отеля Шепард.
Мой взгляд упал на багаж. Я задумалась о том, что придется оставить, а что нужно взять с собой. К сожалению, мне не хватит сил взять все. Может быть, мне и удалось бы найти кого-нибудь готового помочь, но я не знала языка. Кроме нескольких разговорных фраз, но ни одна не была похожа на: “Здравствуйте, не могли бы вы помочь мне с вещами”.
Пот бусинами стекал по моему лицу, а нервы заставляли меня беспричинно дергаться. Мое темно-синее дорожное платье состояло из пары слоев, а двубортный жакет, словно железным кулаком обхватил мою грудную клетку. Я осмелилась расстегнуть пуговицы на жакете, будучи уверенная, что моя мама перенесла бы этот дискомфорт с элегантной стойкостью. Вокруг нарастал шум: люди болтали, встречая родных и друзей, волны разбивались о берег, звучал корабельный гудок. Сквозь какофонию звуков я услышала, как кто-то зовет меня по имени.
Сквозь стену шума я распознала этот глубокий баритон.
Молодой мужчина шел в моем направлении длинными, легкими шагами. Он остановился передо мной, засунув руки в карманы хаки, создавая впечатление человека, который прогуливался по причалу, любуясь морскими пейзажами и, возможно, насвистывая мелодию. Его светло-голубая рубашка была заправлена в брюки и слегка смята под кожаными подтяжками. Ботинки были зашнурованы до середины голенища, и можно было сказать, что в них было пройдено множество миль; они были пыльными, а некогда коричневая кожа стала серой.
Незнакомец встретился со мной взглядом, его губы были плотно сомкнуты в тонкую линию. Поза у него была простая, манера поведения расслабленная, но если приглядеться, можно было заметить, как напряженно он сжимает челюсти. Что-то беспокоило его, но он не хотел, чтобы это было очевидно.
Я изучила остальные черты его лица. Аристократический нос под прямыми бровями и голубые глаза того же цвета, что и его рубашка. Полные идеальной формы губы, растянутые в кривой ухмылке, в противовес резкой линии челюсти. Его волосы были густыми и взъерошенными, переливающимися из рыжего в каштановый. Он нетерпеливо откинул их в сторону.
— Здравствуйте, вы сеньорита Оливера? Племянница Рикардо Маркеса?
— Она самая, — ответила я на английском. От его дыхания веяло крепким алкоголем, отчего я сморщила нос.
— Слава Богу, — сказал он. — Вы уже четвертая женщина, которую я спрашиваю. — Его внимание переключилось на мой багаж, и он присвистнул. — Я искренне надеюсь, что вы ничего не забыли.
В его голосе не было ни капли искренности. Я прищурилась.
— А вы кто такой?
— Я работаю на вашего дядю.
Я оглянулась, надеясь обнаружить своего загадочного родственника. Рядом не было никого похожего на моего дядю.
— Я рассчитывала, что он меня встретит.
Он покачал головой.
— Боюсь, что нет.
Потребовалось мгновение, чтобы смысл слов дошел до меня. Наступило осознание, и кровь прилила к моим щекам. Дядя Рикардо не соизволил явиться лично. Я его единственная племянница, странствующая несколько недель и пережившая множество приступов морской болезни. Чтобы встретить меня, он отправил незнакомца.
Незнакомца, который опоздал.
И, судя по акценту, англичанин.
Я жестом указала на разрушенные здания, груды обломков — строители пытались собрать порт воедино после того, что натворила Британия.
— Это дело рук ваших соотечественников. Полагаю, вы гордитесь их триумфом, — с горечью произнесла я.
Он моргнул.
— Извините?
— Вы англичанин, — сказала я прямо.
Он вскинул брови.
— Акцент, — объяснила я.
— Верно, — сказал он, напряжение в уголках его рта стало сильнее. — Вы всегда делаете предположения о мыслях и чувствах совершенно незнакомых людей?
— Почему здесь нет моего дяди? — парировала я.
Юноша пожал плечами.
— У него была назначена встреча с сотрудником отдела древностей. Он не мог отложить ее, но передавал свои извинения.
Я старалась, чтобы в мои слова не проскользнул сарказм, но потерпела неудачу.