— Интересно, что вы так выразились, ваше величество, — сказал Нарман, и Кэйлеб снова посмотрел на его изображение с внезапно подозрительным выражением лица.
— Почему?
— Потому что оказывается, Пейтир — не единственный член внутреннего круга, который отличается редким, можно сказать, освященным происхождением.
— Что именно это значит? — Выражение лица Кэйлеба было более опасливым, чем когда-либо, и Нарман пожал плечами.
— Ну, можно сказать, я был просто немного… подозрителен к некоторым элементам в исторических записях, с тех пор, как вы и Братья были достаточно любезны, чтобы поделиться ими со мной. В частности, у меня есть один назойливый маленький вопрос о Джеремайе Ноулзе и его родственниках.
— Что? — Кэйлеб моргнул от непоследовательности. — Какое отношение святой Жерно имеет к тому, о чем ты говоришь? Я имею в виду, что без его дневника не было бы внутреннего круга, но что кроме этого?
— Ну, оказывается, в файлах Совы есть генетические профили на него и его жену, а также на Калеба и Дженнифер Сармак. Поэтому я попросил его взглянуть на них, и оказалось, что я был прав.
— Прав в чем?
— Что ж, — сказал Нарман со смешком, — мы все знаем, как менялись имена за последнюю тысячу лет или около того. Но ты когда-нибудь задумывался, Кэйлеб, насколько похоже на «Сармак» звучит фамилия «Армак»? — Он блаженно улыбнулся, когда император уставился на него. — Всегда приятно иметь возможность с определенной степенью уверенности отследить свою генеалогию, не так ли? — весело заметил он.
IV
— Что ж, это прекрасная новость.
Сэр Хоуэрд Брейгарт, также известный как граф Хант, был крепким, плотно сложенным мужчиной с седеющими темными волосами и карими глазами. В большинстве случаев он был спокойным, целеустремленным человеком — не из тех офицеров, которые впадают в истерику или кричат на подчиненных. Однако в данный момент эти карие глаза были опасно жесткими, и выражение его лица не было обнадеживающим.
— Простите, милорд? — с похвальной храбростью сказал лейтенант Хейрам Баским, помощник Ханта из морской пехоты. — Вы что-то сказали?
— Нет, я что-то пробормотал, — ответил Хант. Он сердито посмотрел на только что доставленную ему депешу, затем снова посмотрел на Баскима. — Полагаю, ты уже знаешь, что в ней?
— Ах, я получил ее и принес из офиса семафора, милорд, — указал лейтенант, и Хант фыркнул.
— В таком случае, почему ты все еще стоишь здесь? Позови ко мне майора Жадуэйла, майора Мартина, коммандера Кармейкела и коммандера Портира. Я бы попросил также привести ко мне коммандера Эшуэйла и коммандера Паркира, если бы они были свободны.
— Конечно, милорд. — Баским коснулся своей груди, отдавая честь.
Если лейтенант и был хоть немного удивлен решением Ханта вызвать всех своих самых старших офицеров — за исключением Паркира и Эшуэйла, которые в данный момент находились в Тесмаре, — никто не смог бы понять этого по выражению его лица. Он слегка поклонился и исчез, как дым.
— Полагаю, это не подтверждено, милорд? — иронично спросил майор Уиллим Жадуэйл почти час спустя. Он был обветренным парнем, на четыре дюйма ниже графа, и старшим из командиров батальонов 1-й отдельной бригады морской пехоты. Учитывая, что вся «отдельная бригада» насчитывала чуть менее пяти тысяч человек и что две трети ее «батальонов» составили призванные чарисийские моряки, это было, возможно, высокопарное название, но никто не был склонен смеяться над ней, учитывая, чего она достигла немногим более месяца назад в битве при Тесмаре.
— Вы правильно предполагаете, — ответил Хант с холодной улыбкой. — С другой стороны, цифры поступают от тех же людей, которые предоставляли все наши другие цифры, поэтому я склонен принять их для целей планирования.
— Черт, — мягко сказал Жадуэйл и покачал головой. — Я вроде как надеялся, что на этот раз они ошиблись.
Другие офицеры, стоявшие вокруг стола с картами в командной палатке Ханта, усмехнулись, хотя на самом деле в этой ситуации не было ничего особенно смешного. Граф посмотрел на карту, и его собственное желание улыбнуться испарилось, когда он подумал о бесперспективной ситуации и приближающихся к нему силах.
Один только сэр Рейнос Алверез привел бы на юг более пятидесяти тысяч человек после взятия Эликсберга. Вероятно, не намного больше пятидесяти тысяч, учитывая потери, которые он понес, когда защитники Эликсберга заманили его в мышеловку. Согласно полученным Хантом донесениям, арьергард генерала Клифтина Сумирса, оставленный прикрывать эвакуацию своего гарнизона, взорвал погреба города-крепости — и самих себя — как раз в тот момент, когда штурмовые колонны Алвереза перелезали через стены. Лучшая оценка, которая у кого-либо была, заключалась в том, что где-то около четырех тысяч доларцев были убиты или серьезно ранены в результате этих взрывов.