— На самом деле, довольно хорошо, сэр. — Она слегка улыбнулась. — Мы оба с гор Света, и я знаю майора Этроуза всю свою жизнь.
— А не случилось ли, что вы и сейджин… разделяете определенные способности, скажем так?
— У нас действительно много одинаковых навыков, — признала она. — Видите ли, мы учились у одних и тех же мастеров.
— Да, думаю, что начинаю понимать. — Его ответная улыбка обнажила зубы. — И может случиться так, что одна из причин, по которой сейджин Мерлин — я имею в виду императора Кэйлеба — выбрал вас для этого задания, заключается в том, что княжна Айрис и князь Дейвин уже знают вас и доверяют вам?
— Княжна Айрис и герцог Даркос, конечно, сэр. Боюсь, меня так и не представили князю Дейвину, хотя он казался совершенно счастливым, когда его сестра объяснила ему мое присутствие сегодня утром. — Она ответила на его улыбку гораздо спокойнее. — Думаю, тот факт, что сейджин Мерлин прислал его высочеству личную записку, чтобы представить меня, вероятно, не повредил.
— Понимаю.
Гарвей засунул большие пальцы за пояс, откинулся назад, рассматривая очень привлекательную молодую женщину перед собой, и еще раз задался вопросом, почему так много сейджинов решили выйти из-за дерева и предложить свои услуги Дому Армак. Не то чтобы он возражал против этого, но было бы неплохо иметь хоть какое-то представление о том, что происходит, Шан-вей.
По крайней мере, до того, как что бы это ни было, ударило его еще большей подсказкой.
— Что ж, капитан, — сказал он наконец, — похоже, я застрял с вами. Надеюсь, вы не воспримете мой выбор глагола неправильно.
— Конечно, нет, сэр.
Ее голос был таким же безмятежным, как всегда, но он увидел искорку веселья в ее темно-синих глазах.
— Хорошо. — Он почувствовал, как в уголках его собственных глаз появились морщинки, когда его чувство абсурда пришло ему на помощь. — И поскольку я застрял с вами, сейджин, могу я спросить, как вас зовут?
На мгновение он подумал, что она собирается сообщить ему — как Мерлин не раз делал — что бы ни думали другие, она не называла себя сейджином. Очевидно, однако, она передумала. Возможно, даже Мерлин в конце концов поймет, что нет смысла отрицать до боли очевидное. Вместо этого она просто одарила его еще одной из своих спокойных улыбок и склонила голову в еще одном легком, почтительном поклоне.
— Конечно, генерал Гарвей, — пробормотала она. — Вы можете называть меня Нимуэ.
VI
Трудно представить себе менее многообещающую погоду для кампании, — с глубоким удовлетворением подумал Кинт Кларик, стоя у окна своей штаб-квартиры в Аллинтине.
Несколько усталых снежинок по спирали спустились со свинцового неба, скользя по замерзшим улицам на ледяном ветру, пока не образовали узор в елочку. По углам оконных стекол виднелись узоры льда, слишком тяжелого, чтобы его можно было назвать изморозью, и, несмотря на тепло в его кабинете, холод за этим стеклом был пронизывающим. Это был воображаемый укус, воспоминание о том, каким холодным был этот пронизывающий ветер во время его инспекционных обходов, и температура собиралась упасть еще ниже, как только вечер превратится в ночь.
Единственная хорошая вещь в этом, — продолжил он, — учитывая метеорологические данные, заключается в том, что будет еще хуже.
Он тонко улыбнулся, затем повернулся спиной к этой унылой перспективе и сел за свой стол. Одна вещь, которая никогда не менялась, заключалась в том, что его бесконечная бумажная волокита оставалась обратно пропорциональной количеству времени, в течение которого он должен был это делать. Брайан Слоким и Аллейн Пауэйрс сняли с него столько, сколько могли, но был предел тому, от чего они могли его спасти. И в каком-то смысле он был благодарен за то, что так оно и было. Это дало ему какое-то занятие, пока он ждал ухудшения погоды.
Теперь, когда сэр Брейт Баским, граф Хай-Маунт, прибыл с последним эшелоном имперской чарисийской армии, возможность храмовой четверки просто завладеть всем осталась в прошлом. По словам знаменитого генерала Старой Земли, это пока не было «самое близкое к бегству, что вы когда-либо видели», но армия Бога потерпела неудачу. Она была остановлена в таких местах, как ущелье Силман и вдоль реки Дейвин, жертвенной храбростью сиддармаркских регулярных войск и чарисийских морских пехотинцев… и в тысяче других безымянных мест чистой решимостью преданных мужчин — и женщин — умереть там, где они стояли. Большинство их имен никогда не будут известны, но они были теми, кто купил острие ножа времени — купил его кровью и скрепил своей смертью — чтобы одна усиленная чарисийская дивизия успела достичь республики.