— Черт!
Рядовой Жустин Мастирс сильно вздрогнул, когда что-то горячее, влажное и медное на вкус взорвалось над ним. На мгновение все, что он почувствовал, было потрясенное удивление, но затем, в быстрой последовательности, он услышал мясистый звук, похожий на мощный удар, булькающий, сдавленный крик и отдаленный треск винтовки.
Его голова резко повернулась, и он понял, что влажный жар, покрывающий его лицо и испаряющийся по всей его кожаной форме в холодном воздухе, был кровью. Кровью Бригама Жадуэйла. Глаза Мастирса расширились от ужаса, когда правая рука его друга слабо потянулась к зияющей дыре чуть выше ключицы. Кроме единственного сдавленного крика, Жадуэйл не издал ни звука, когда рухнул в ледяной подлесок. Его лошадь шарахнулась, когда ее всадник тяжело врезался в низко растущие ветви, а затем Мастирс услышал новые ружейные выстрелы, новые крики боли и паники.
Он оторвал взгляд от тела своего друга, инстинктивно пригнувшись в седле и дико озираясь в поисках источника этого огня. Серо-белые клубы дыма вырвались на дальней стороне залежалого кукурузного поля, и он развернул свою лошадь и, пришпорив ее, поскакал обратно по заросшей фермерской дороге на бешеной, головокружительной скорости, в то время как винтовочные пули злобно свистели мимо.
Пятнадцать минут спустя он докладывал сержанту Ражиру Жаксину… как единственный выживший из его отделения из пяти человек.
— Как, черт возьми, они проделали весь этот путь сюда? — резко потребовал сэр Эликжандир Прескит. — Это нелепо!
Сержант Жаксин понял, что командир его роты на самом деле не ожидал ответа на свой вопрос. И это было очень хорошо, потому что Жаксин не мог себе представить, каким может быть этот ответ.
Третья рота находилась всего в пятнадцати милях от Бранселика, а ближайшая пехота еретиков оказалась в ловушке в ущелье Охадлин, в пятистах милях отсюда. Единственная причина, по которой они были здесь в ужасный мокрый снег и ледяной дождь, заключалась в том, что полковник Уикмин уведомил капитана Прескита, что генерал Алверез воспримет как личное одолжение, если 3-я рота не подпустит кавалерию еретиков достаточно близко к Бранселику, чтобы сжечь это место дотла. Полковник Уикмин был не из тех офицеров, с которыми можно спорить, даже в такую погоду и о таких маловероятных вещах, как рейд кавалерии еретиков через сотни миль враждебной территории, и поэтому 3-я рота отправилась в патрулирование. Когда они уезжали, дождя не было; он начался сразу после того, как они устроились на своем холодном, жалком бивуаке в первую ночь. Теперь, два дня спустя, они были на обратном пути, стремясь вернуться в грубо построенные казармы Бранселика, и они не видели никаких признаков чарисийской кавалерии, о которой сообщалось в этом районе последние пятидневки.
До сих пор так и было.
— Мастирс не разглядел хорошенько ни одного из них? — спросил Прескит.
— Нет, сэр. — Сержант роты поморщился. — На самом деле его трудно винить. В такую погоду люди бросаются направо и налево? — Он покачал головой с мрачным выражением лица. — Капитан, он выглядит так, словно искупался в крови. Поймите, что дождь идет не так уж сильно, но, возможно, его было достаточно, чтобы смыть хотя бы часть крови. Возможно, так оно и было, если разобраться, хотя вы бы так не подумали, если бы посмотрели на него. Думаю, я бы и сам тут же смылся. И если уж на то пошло, нам повезло, что кто-то из них вернулся и рассказал нам об этом.
Прескит с несчастным видом кивнул. Это было чудо, что Мастирс вообще вернулся, и никто не мог винить рядового за то, что он не смог выделить отдельных стрелков из промокшего подлеска.
— Хорошо, мне нужны посыльные, — сказал он. — Один в Бранселик, чтобы предупредить полковника Мартина, что враг поблизости. Затем мы отправим еще одно письмо полковнику Уикмину, сообщив ему то же самое. И еще один — полковнику Гардиниру, и, наконец, один — на ближайшую семафорную вышку, чтобы передать сообщение непосредственно генералу Алверезу.
— Да, сэр! — сержант Жаксин коснулся груди своей тяжелой буйволиной кожанки в знак приветствия, и Прескит сердито посмотрел на недружелюбное небо.
— Я набросаю депеши, пока вы соберете гонцов, чтобы доставить их, — сказал он. — И пока вы это делаете, передайте всем, что мы будем набирать темп, когда двинемся дальше. Я не знаю, насколько сильно изменит дело одна рота легкой кавалерии, если еретики будут достаточно близко, чтобы ударить по Бранселику, но знаю, что мы принесем гораздо больше пользы, помогая полковнику Мартину защищать это место, чем будем отмораживать свои задницы здесь, в этот жалкий мокрый снег.