— Клинтану не все равно, — голос Мерлина стал жестким, резким. — Он радуется, сокрушая любого, кто встает у него на пути. Он не просто делает это, Нимуэ, он наслаждается этим. Это наделяет его силой, и каждый человек, который осмеливается противостоять ему, становится его личным врагом, которого нужно уничтожить как можно болезненнее. И, несмотря на все это, я понимаю, чего он пытается добиться… и я могу остановить его. Я ненавижу его больше, чем когда-либо по-настоящему ненавидел Гбаба, но нет такого ощущения, что я сталкиваюсь с какой-то непреодолимой силой, которую невозможно победить и которая может меньше заботиться обо мне как о личности. У нас не было такого против Гбаба, и мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, какое огромное значение это имеет на этот раз.
Нимуэ долго и задумчиво молчала. Она уже обнаружила, что они с Нарманом были правы насчет других членов их «внутреннего круга». На самом деле она еще не знала никого из них — не так, как Мерлин знал их, или они знали Мерлина, — но она могла видеть их яркий, яростный свет. И когда она подумала об этом свете, она поняла, что Мерлин был прав насчет разницы между этой войной и войной Нимуэ Албан. Мрачная решимость, отказ сдаваться, которые вели Нимуэ и ее товарищей вперед перед лицом неминуемого поражения, нашли свое отражение в Кэйлебе и Шарлиан, Мейкеле Стейнейре и его брате, Эдуирде Хаусмине, Айрис и Гекторе Аплин-Армак, Ражире Маклине, братьях Сент-Жерно, — но было и другое, гораздо больше для них, чем это. Они подняли руки смертных против того, что, как их учили, было Самим Богом, и то, что двигало ими, было ярко выраженной волей к победе. Не просто непоколебимая решимость откладывать поражение как можно дольше, что было всем, что судьба и история могли предложить Федерации, но готовность — мужество — видеть победу на противоположной стороне их борьбы.
На мгновение она почувствовала темный, разъедающий гнев, горькую, как мышьяк, ярость оттого, что этим людям дали то, в чем ей и всем, кого она когда-либо любила, было отказано. Что они действительно могут представить себе будущее, в котором они одержат победу, в котором выживут вещи, более ценные для них, чем сама жизнь. Но гнев исчез так же быстро, как и появился, — растворился во внезапном ликовании, когда она поняла, что на этот раз тоже видит победу. На этот раз ее руки могли быть среди рук, которые рассеяли тьму, впустили свет и позволили человеческой расе не просто выжить, но и вернуть войну с Гбаба в полноту времени и дать эту победу всем ее любимым мертвым.
Слезы ПИКИ обожгли ее глаза, когда она узнала дар, который дал ей Мерлин, вернув ее из пыльной смерти. Он предложил ей врага, с которым стоит сражаться, дело, которое стоит выиграть, друзей, которых стоит любить… и, в конце концов, возможность отомстить за ее уничтоженные миры и убитую Федерацию.
Ради того, чтобы получить это, стоило умереть… И стоило прожить еще раз, даже если однажды она обнаружит, что несет то же бремя, те же воспоминания, которые тронули Мерлина Этроуза этим вечным следом меланхолии.
— Ты прав, — сказала она наконец. — Я не думала об этом в таком ключе — во всяком случае, пока. Конечно, — она глубоко вздохнула и повысила голос с осторожной, преднамеренной приправой насмешки и нежности, — полагаю, что я бы добралась до этого к тому времени, когда буду такой же старой и дряхлой, как ты.
Мерлин рассмеялся, и она улыбнулась, услышав это.
— Выскочка, — сказал он через секунду или две. — Просто помни, сила ПИКИ пропорциональна его размеру, а я почти на фут выше тебя.
— К счастью, ты также являешься более крупной мишенью. Вроде как Бранселик, — добавила она, возвращая разговор к своей первоначальной теме.
— Ну, — ответил он, принимая смену темы, — поскольку немного сложно спрятать семьдесят тысяч человек, двадцать пять или тридцать тысяч лошадей и несколько сотен драконов и повозок, когда их ищут люди, я подумал, что самое меньшее, что мы могли сделать, это помочь Алверезу выяснить там, где искать. Возможно, это просто по-соседски с нашей стороны.
— Ты плохой, очень плохой человек. — Строгость ее тона была несколько подорвана чем-то подозрительно похожим на хихиканье, и Мерлин улыбнулся.
Сэр Рейнос Алверез продемонстрировал, что было очень мало надежды полностью удивить его. Даже с учетом того, что «Кирбиш» снабжал армию Шайло ложной информацией, он был достаточно осторожен, чтобы в первую очередь установить этот свой кавалерийский заслон. Но он также знал, насколько жизненно важным стал его центр снабжения в Бранселике, и в тот момент, когда он решил, что его враги всерьез намерены уничтожить его, он сделает все, что в его силах, чтобы защитить его. Точно так же, как молодой капитан Прескит проявил ум и инициативу, выехав верхом, чтобы поддержать оборону Бранселика, Алверез приложит все усилия, чтобы сделать то же самое. И чем больше своей кавалерии он отправит в Бранселик, тем тоньше станет его заслон между Хай-Маунтом и Роймарком.